Книга Ола и Отто. Столица, страница 92 – Александра Руда

Домой хочу.

— Значит… — начал было Лим, но вдруг упал на тротуар. Я успела только ахнуть, когда меня схватили и зашвырнули в проезжавшую мимо карету, которая только чуть-чуть притормозила. Где-то далеко остался отчаянно ругающийся Отто и затихающие звуки борьбы.

Я проморгалась в полумраке кареты, нащупала сиденье, подула на ободранные ладони. Напротив сидел отец Живко. Почему-то я даже не удивилась.

— И что это значит? — мрачно спросила я, усаживаясь поудобнее. Шелковую юбку порвала… Жалко.

— Ничего личного, только бизнес, — сказал Гопко. — Так у гномов принято говорить?

Я бросила на орка сердитый взгляд.

— А у меня и личное, и бизнес, — продолжал он. — Видишь ли, я считаю, что такая жена, как ты, очень полезна. Обласкана королем, с деловой смекалкой…

— Вы что, — спросила я слабым голосом, — хотите на мне жениться?

Отец Живко захохотал.

— Нет. — Он утер слезы и снова засмеялся. — Я женат. На тебе женится Живко. В Степи, согласно нашим законам.

Браки, заключенные на территориях других государств, в Ситории признавались законными. М-да.

— А Живко в курсе происходящего? — поинтересовалась я. Если в курсе, я его убью. Брачную ночь он не переживет. Я вспомнила поцелуи молодого орка и поправилась: брачную ночь он не переживет, но уже после исполнения супружеских обязанностей.

— Нет, но уверен, он будет не против.

— Я — против.

— Почему? Чем сын посла отличается от сына головы столицы? У меня должность выше. Вполне возможно, я буду следующим Главным Вождем.

Насколько я помнила политическое устройство орков, каждое племя управлялось своим вождем, и раз в пять лет на общем собрании племен выбирался Главный Вождь объединенных племен, который представлял Степь во взаимоотношениях с другими государствами, мирил кланы и распределял ресурсы в случае засухи или других природных катаклизмов. Если вождь любого уровня кого-то не устраивал, ему очень быстро приходил конец. Поэтому Главными Вождями становились самые хитрые и сильные орки.

Ничего себе! А Живко такой весь скромный, торгует собаками… то есть псами, живет в общинном доме и продает драконьи бусины по спекулятивной цене. С таким отцом мог бы и подарить, жадина.

— Я — против. Категорически!

Гопко пожал плечами.

— Невена, моя жена, тоже сначала была против. Но я украл лучшую женщину под солнцем и не пожалел об этом ни минуты! Она — достойная женщина и родила мне прекрасных детей.

Детей? Я в ужасе закрыла глаза. Предстоящее обзаведение толпой орочьих родственников меня совсем не радовало. Мне одной Илиссы с Раулем хватило, чтобы понять, что я не гожусь в хорошие невестки.

— И сколько же у вас детей? — Если больше двух, выпрыгну из кареты на полном ходу.

— Выжил только Живко, мой дареный.

— Сочувствую.

Гопко пожал плечами.

— Степь — суровое место. Особенно если ты политик. Но я уверен, ты там точно выживешь.

Перспективы меня не радовали. Но я решила пока быть вежливой, а там посмотрим.

— Спасибо, приятно, что вы считаете меня достойной для выживания в Степи. А почему Живко дареный?

— Мой последний сын. Родился, когда мы уже и не надеялись на ребенка.

Я поняла, что суровый старый орк безумно любит своего сына и готов сделать все, чтобы обеспечить его всем самым лучшим. Состоянием, положением в обществе, женой. Я даже посочувствовала Гопко, но личное счастье волновало меня куда больше. Становиться похищенной невестой в мои планы совершенно не входило. Какая Степь, если я еще не похвасталась родителям наградой? Не дождалась возвращения Ирги? Однако лирика подождет, нужно выяснить главное.

— Что вы сделали с Отто?

Посол постучал кучеру, маленькое окошко открылось, и в него заглянул молодой орк. Они обменялись быстрыми фразами на родном языке — я поняла всего пару слов, потом Гопко сказал на ситорском:

— С ним обошлись максимально бережно. Деловые партнеры — большая ценность.

— А ня Монтера убили? — поинтересовалась я. Не то чтобы мне было жалко Блондина, но это нечестно, если он пострадает из-за моей личной жизни.

— Не убили, слегка стукнули, чтобы не мешал.

Я успокоилась и сложила руки на груди, собираясь с силами. Я не хотела упускать ни малейшего шанса. Госпожа Удача, обращается к тебе твоя верная почитательница, сделай что-нибудь, пожалуйста! Не хочу я в Степь, я домой хочу, схожу к тебе в храм, принесу много драгоценностей в подарок, шоколада куплю самого дорогого!

Карета остановилась. Кучер заглянул в карету и сказал с сильным акцентом:

— Контроль на выезде из столицы.

— Веди себя смирно, — сказал Гопко. — Мне не хочется тебе угрожать, но имей в виду — я очень серьезно настроен.

Я покосилась на внушительный тесак на его боку и кивнула.

Дверца кареты открылась. В проеме появился уже знакомый мне полуэльф из команды Григория. Я умоляюще посмотрела на него, жалея, что агент секретной службы не умеет читать мысли. Полуэльф окинул меня совершенно безразличным взглядом.

— Добрый день, господин посол, панна… Усиленный контроль в связи с покушениями на короля и голову столицы. Позвольте ваши документы.

— У меня дипломатический иммунитет.

— Да, господин посол, но не у панны. Ваши документы.

— А у меня их нет, — сказала я, злорадно ухмыльнувшись орку. Здесь тебе не Степь, здесь — цивилизация с бюрократией. А мои документы сейчас лежат в сумке, которая ждет меня в телепортационной башне.

— Прошу вас покинуть карету.

— Нет! — сказал орк. — У меня дипломатический иммунитет, и я запрещаю вам забирать эту девушку. Ее сегодня награждал сам король, поэтому она никак не может быть связанной с покушениями.

— Награда? — Полуэльф взглянул на мою грудь, где висел орден. — Попрошу документы на награду.

— А у меня их нет, — пропела я. Грамоты забрал Отто, потому что мне их просто некуда было положить.

— Подделка государственной награды? Или вы ее украли? Выходите из кареты!

Орк потянулся ко мне, но полуэльф шире приоткрыл дверцу. Мы с Гопко увидели ряд стражников со взведенными арбалетами и сотрудников секретной службы, на ладонях которых клубились боевые заклятия. Это выглядело внушительно. Отец Живко сложил руки на груди, полуэльф наконец-то позволил себе улыбку, кивнул мне, и я вышла из кареты.

— Я тебя недооценил, — сказал мне вслед Гопко.

Я обернулась.

— Ваш сын тоже когда-то совершил такую же ошибку. С тех пор он не применяет ко мне силовые методы. Только любовь. Счастливо оставаться.