Книга Врата Мёртвого Дома, страница 27 – Стивен Эриксон

— Вот ему доверия нет. И проку от него никакого. Только тележки таскать — на большее он не способен. Тележки или плуг на Земельке. — Взгляд Бенета метнулся к Фелисин. — Но он твой друг, так что я ему что-то подберу.

Фелисин провела пальцами по волосам.

— Тележки его и убивают. Если ты его поставишь на плуг, это не особая услуга…

Бенет нахмурился, и Фелисин подумала, что зашла слишком далеко.

— Ты никогда не тянула тележку с камнями, девочка. Тянешь одну пол-лиги по тоннелям, потом идёшь обратно, и всё по новой — три, четыре раза в день. Сравни это с тем, чтобы волочь плуг по мягкой, изрытой земле. Проклятье, девочка! Если я сниму старика с тележек, я это должен как-то оправдать. В Черепке все работают.

— Но дело ведь не только в этом, да?

Вместо ответа он отвернулся и пополз к выходу из забоя.

— У меня каннское вино, свежий хлеб и сыр. Була приготовила для стражников рагу, и нам достанется по миске.

Фелисин последовала за ним. От одной мысли о еде потекли слюнки. Если сыра и хлеба окажется вдосталь, можно будет приберечь немного для Геборика, хотя тот настаивал, что нужны только мясо и фрукты. Но такие яства в Черепке ценились на вес золота, и найти их было не легче. Фелисин подумала, что он обрадуется всему, что бы она ни принесла.

Было ясно, что Саварк получил приказ уморить историка. Никаких убийств — слишком велик политический риск; медленная, мучительная смерть от голода и непосильного труда. Отсутствие рук у Геборика дало капитану повод отправить его таскать тележки. Каждый день историк налегал на ремни, вытаскивая сотни фунтов дроблёного камня из Глубокой шахты к Присмерку. Все остальные тележки тащили волы — по три на каждое животное. Геборик тянул только одну — вот и всё, что указывало на его принадлежность к роду человеческому.

Фелисин не сомневалась, что Бенет знает об инструкциях, которые получил Саварк. Власть «короля» Черепка была не безграничной, хоть он и утверждал обратное.

Они добрались до основной штольни, до Присмерка оставалось около четырёх сотен шагов. Если в Глубокой шахте толстая, богатая и прямая жила отатарала шла под холмами, то на Загибах жилы скручивались, поднимались и опускались, петляли в известняке. В отличие от железной руды на континенте, отатарал никогда не уходил в материковый грунт. Найти его можно было только в толще известняка, отатарал залегал долгими, неглубокими жилами, которые текли, словно реки ржавчины, между окаменевшими растениями и моллюсками.

«Известняк — это кости некогда живших созданий, — сказал Геборик на вторую ночь в лачуге, которую они заняли в Заплюйном ряду — ещё до того, как Бенет перевёл их в более престижный район за таверной Булы. — Я раньше читал об этой теории, а ныне и сам убедился. Теперь приходится признать, что отатарал, похоже, не естественная руда».

«Это важно?» — поинтересовался Бодэн.

«Если это не естественное образование, то что же? — Геборик ухмыльнулся. — Отатарал, погибель магии — рождён магией. Если бы я был менее добросовестным учёным, написал бы об этом трактат».

«Это ты к чему?» — спросила Фелисин.

«К тому, — объяснил Бенет, — что так он подтолкнул бы магов и алхимиков к попыткам сотворить собственный отатарал».

«Ну и что с того?»

«Жилы, которые мы тут разрабатываем, — снова заговорил Геборик, — похожи на слои жира, который когда-то расплавился, а теперь лежит между слоями известняка. Весь остров должен был расплавиться, чтобы образовались такие жилы. Чародейство, породившее отатарал, вышло из-под контроля. Я бы не хотел нести ответственность за то, что подобная катастрофа может вновь повториться».

У ворот Присмерка стоял одинокий малазанский солдат. За спиной у него начиналась насыпная дорога, ведущая в городок. Далеко впереди солнце как раз садилось за гряду на границе рудника, так что Черепок накрыли ранние тени, покрывало сумрака, которое приносило благословенное избавление от дневной жары.

Молодой стражник положил руки в наручах на крестовину своей пики.

Бенет хмыкнул.

— А напарник твой где, Пелла?

— Этот растреклятый досий ушёл, Бенет. Может, тебе удастся достучаться до Саварка — Худ свидетель, нас он не слышит. Солдаты-досии растеряли остатки дисциплины. Наплевали на расписание нарядов, всё время только и делают, что режутся в орлянку у Булы. Нас всего семьдесят пять человек, а их — две сотни, Бенет, а теперь ещё все эти разговоры про мятеж… объясни это Саварку.

— Да ты совсем историю позабыл, — сказал Бенет. — Досии не встают с коленей уже три сотни лет. Они по-другому жить не умеют. Сперва ими помыкали выходцы с континента, потом фаларские колонисты, а теперь вы, малазанцы. Так что успокойся, мальчик, пока не потерял лицо.

— «Историей утешаются дураки», — заметил молодой малазанец.

Бенет лающе хохотнул и шагнул к воротам.

— А это чьи слова, Пелла? Не твои же.

Стражник приподнял брови, затем пожал плечами.

— Я иногда забываю, что ты — корелец, Бенет. Это слова императора Келланведа. — Взгляд Пеллы метнулся к Фелисин, и в нём сверкнуло напряжение. — «Кампании Империи» Дукера, том первый. Ты ведь малазанка, Фелисин. Помнишь, что там говорится дальше?

Она покачала головой, гадая, что вызвало скрытое напряжение в этом молодом человеке. «Я научилась читать людей по лицам, а Бенет ничего не замечает».

— Я не знакома с трудами Дукера, Пелла.

— Стоит познакомиться, — с улыбкой заметил стражник.

Фелисин почувствовала нетерпение Бенета и шагнула к воротам мимо Пеллы.

— Боюсь, во всём Черепке и одного свитка не найдётся, — сказала она.

— Ну, может, найдёшь человека, который выудит продолжение из памяти, хм?

Фелисин снова посмотрела на него и нахмурилась.

— Мальчик с тобой флиртует? — поинтересовался Бенет. — Будь мягкой, девочка.

— Я подумаю, — тихо ответила Пелле Фелисин, а затем снова двинулась к Загибским воротам.

Догнав Бенета на дороге, она улыбнулась.

— Не люблю таких нервных типов.

Он расхохотался.

— Это меня успокаивает.

«О, благословенная Королева грёз, пусть это окажется правдой».

Окружённые отвалами битого камня штольни зияли по обе стороны насыпной дороги до того места, где она сливалась с двумя другими на перекрёстке Трёх доль, широкой вилки, рядом с которой возвышались две приземистые досийские караулки. К северу от Загибной дороги, по правую руку от идущих к перекрёстку, лежала Глубокая дорога; на юге, слева от Фелисин, тянулась Штольная дорога, которая вела к выработанной шахте, куда каждый вечер вывозили мертвецов.

Повозки с телами нигде не было видно, значит, задержалась в городке: видимо, трупов сегодня набралось больше, чем обычно.