Онлайн книга «Полет шершня»
|
– И что это вы здесь, по-вашему, делаете? – раздался у него за спиной голос. Он обернулся. Карен шла к нему по террасе. В вечернем свете ее бледная кожа излучала сияние. Она была в длинном платье цвета сильно разбавленного аквамарина и не шла, а скользила, совсем как призрак. – Тише! – прошипел он. Стемнело уже так, что Карен его не признала. – «Тише»? – возмутилась она с жаром, в котором не было ничего призрачного. – Выхожу, вижу, как неизвестно кто пялится в наши окна, и вы смеете говорить мне «тише»? Из дома раздался лай. Всерьез Карен сердится или просто валяет дурака, Харальд не разобрал. – Нельзя, чтобы господин Даквитц знал, что я здесь! – быстро проговорил он. – Вам стоит бояться полиции, а не моего отца! Тут прибежал рыжий сеттер Тор защитить хозяйку от незваного гостя, и уж он-то сразу признал Харальда, лизнул ему руку. – Вы не узнаете меня? Я Харальд Олафсен. Тот, что гостил здесь две недели назад. – А! Буги-вуги! И что ты высматриваешь на нашей террасе? Неужто вернулся ограбить нас? – Карен? – выглянул из стеклянных дверей господин Даквитц. – Кто-то пришел? Харальд затаил дыхание. Если Карен выдаст его, все погибло. Карен после томительной паузы отозвалась: – Все в порядке, папа. Это мой друг. Господин Даквитц прищурился, пытаясь разглядеть, кто с ней, но не разглядел и, проворчав что-то, вернулся в дом. – Спасибо, – выдохнул Харальд. Карен уселась на низкий парапет и закурила. – Пожалуйста, но за это ты должен объяснить мне, в чем дело. Платье удивительно шло к ее зеленым глазам, сияющим так, будто подсвечены изнутри. Харальд сел рядом. – Поссорился с отцом и ушел из дому. – Почему сюда? Сама Карен в известной мере была тому причиной, но Харальд решил, что говорить об этом не стоит. – Я нанялся к фермеру Нильсену – буду чинить его трактора и машины. – Надо же, какой предприимчивый! А жить где будешь? – Ну… в старом монастыре. – Еще и нахал к тому же! – Не без того. – И конечно, ты привез с собой одеяла и прочее? – Вообще-то нет. – Ночью будет холодновато. – Переживу. – Ну-ну… Она замолчала, покуривая и глядя на погружающийся в темноту сад. Харальд, не отрывая глаз, следил, как мерцают тени на ее лице. Всё вместе, взятое в сочетании: большой рот, чуточку кривоватый нос и шапка вьющихся волос – удивительным образом очаровывало. Но вот полные губы выпустили последнюю струйку дыма. Швырнув окурок в цветочную клумбу, Карен встала. – Что ж, удачи! – проговорила она, вошла в дом и закрыла за собой стеклянную дверь. «Однако… – обескураженно подумал Харальд. – Дай мне волю, я говорил бы с ней ночь напролет, а ей, и пяти минут не прошло, сделалось скучно. Да и в прошлый раз, когда я гостил здесь, она тоже то давала понять, что рада мне, то обдавала холодом, попеременно. Наверное, это игра, в которую она любит играть. Или так переменчивы ее чувства». Впрочем, мысль о том, что у Карен есть к нему хоть какие-то чувства, пусть даже и ненадежные, согревала. Возвращаясь в монастырь, он заметил, как быстро остывает ночной воздух. «Карен права, ночью я околею. В церкви пол покрыт плиткой, от одного взгляда на которую мороз по коже. Правда жаль, что не догадался захватить с собой одеяло». Он огляделся, где устроить постель. Тусклый свет звезд, проникая в окна, кое-как освещал внутреннее пространство церкви. В восточной части, в закругленной стене, когда-то окружавшей алтарь, была встроена широкая полка, а над полкой возвышалась «сень», балдахин. Видно, в старые времена это было почетное место, где стоял предмет поклонения: священная реликвия, драгоценная чаша, изображение Богоматери. Но теперь эта полка больше всего прочего в церкви напоминала лежанку, так что Харальд на нее и улегся. В разбитое окно виднелись верхушки деревьев да россыпь звезд на темно-синем небе. Он лежал и думал о Карен. Представлял, как она с нежностью гладит его по волосам, легонько касается губами его щеки, как вскидывает руки ему за спину и обнимает его. Совсем не так он представлял себе свидание с Биргит Клауссен, девушкой из Морлунде, с которой познакомился на Пасху. Когда в его мечтах царила Биргит, она всегда расстегивала лифчик, или кувыркалась в постели, или в нетерпении срывала с него рубашку. Карен играла свою роль тоньше, была скорей любящей, чем страстной, хотя во взоре ее пряталось обещание большего. Харальд совсем продрог. Поднялся. Может, получится заснуть в аэроплане? Тыкаясь в темноте, нашарил ручку, однако, открыв дверцу кабины, услышал шорох, писк и вспомнил, что в обшивке кресла мыши устроили себе гнездо. Мышей он не боялся, но заставить себя спать с ними не мог. А если «роллс-ройс»? Поджав ноги, можно уместиться там на заднем сиденье. Все просторней, чем в «шершне». В темноте снять брезент с автомобиля удастся не сразу, но можно попробовать. Правда, еще вопрос, не заперты ли дверцы на ключ. Харальд возился с чехлом, разыскивая, нет ли застежки, которую можно расстегнуть, когда послышались легкие шаги. Он замер. Вскоре по окну чиркнул луч электрического фонарика. Неужели у Даквитцев по ночам ходит патрульный? Он уставился на дверь, которая вела к кельям. Свет приближался. Харальд прижался спиной к стене, стараясь не дышать. И тут услышал голос: – Харальд? – Карен! – Сердце подпрыгнуло от радости. – Ты где? – В церкви. Луч отыскал его, а потом она поставила фонарь на попа, чтобы стало светлей. Он заметил, что в руках у нее сверток. – Я принесла тебе одеяла. Харальд расплылся в улыбке. «За одеяла спасибо, конечно, но еще приятней, что ты обо мне думала!» – Я как раз собирался спать в машине. – Ты слишком длинный. Развернув одеяла, он нашел внутри еще один сверток. – Я подумала: ты, наверное, голодный. В свете ее фонарика он увидел каравай хлеба, корзиночку с клубникой и палку колбасы. Еще там была фляжка. Отвернув крышечку, он понюхал: свежесваренный кофе. Тут Харальд понял, что страшно проголодался, и накинулся на еду, стараясь не рвать ее зубами, как оголодавший шакал. Раздалось мяуканье, и в круг света вступил тот самый костлявый черно-белый котяра, которого он встретил, когда попал в церковь впервые. Он бросил коту кусок колбасы. Тот понюхал, перевернул колбасу лапкой и с достоинством принялся есть. |