Книга Бури, страница 36 – Галина Мишарина

Видение прервалось, и я открыла глаза. Кристиан хмыкнул.

— Вы чего-нибудь поняли?

Капитан нахмурился.

— Бури не говорит загадками, он говорит, как умеет. Насчёт миров понятно, остальное… Что за цель, о которой он говорил?

— Это меня и волнует. Может, цель — это каждому из нас достигнуть своей цели? — задумчиво сказал Кристиан.

— Или его слова нужно чувствовать, а не понимать, — робко предположила я.

— Да, — кивнул Алеард. — Скажи, что ты почувствовала, Фрэйа?

— Время, — ответила я, наконец-то свернув в нужном направлении. — Обещание будущего. Что-то отчётливое, но доселе неразгаданное, заполненное страстью и настойчивой жизнью, нечто трепетное и ранимое, то, что нужно беречь. Я как будто слышала в его словах музыку, созданную иными мирами. Бури пропитан ей, и мы вскоре станем такими же. Как это назвать? Магия, может быть. Он зовёт нас в путь, я чувствую властность его слов, их настырную необходимость. В голове копошатся какие-то запутанные видения. Если мы сплетем мысли, возможно, увидим целостную картину…

Они кивнули. Я закрыла глаза и постаралась расслабиться.

…Кто-то подходит к окну, кто-то, чьими глазами мы видим происходящее. Человек отодвигает занавеску из тумана, и за ней соединены два куска огромного мира. Одним глазом мы наблюдаем мир слева, другим мир справа. Человек выплывает по воздуху через окно, он идёт по границе, не спеша выбрать какой-то из двух миров. Кажется, они похожи, но это не так. Сходство их фальшиво, и место их соединения — это жуткий разлом, залитый густой чёрной неизбежностью. Наконец человек шагает в сторону и оказывается в окружении трёх десятков других людей. Земля вздрагивает, и небо осыпается вниз. Человек останавливает цветные осколки, и стоящие рядом помогают ему. Их лица полны решимости, и острые куски неба растворяются под их взглядами. И вдруг мы замечаем, что из другого мира, из-за границы, выходят ещё люди, и с ними нечто странное. Большое и чёрное, жутковато вопящее, пропитанное страхом. Оно минует разлом… А потом мы слышим дыхание: глубокое, спокойное, и, отлетев в сторону, наконец-то видим того человека, внутри которого сидели. Это высокий парень с длинными чёрными волосами. У него красивое, совсем юное лицо, светлые серые глаза, и в этих глазах уже нет жизни. Сколько ему лет? Восемнадцать, может быть, чуть больше… Выставив вперёд руку, он останавливает чёрную жуть, не давая ей подойти ближе.

Останавливает на мгновение, чтобы тут же быть обожжённым её смертоносной силой. К нему бросается маленькая темноволосая девушка. Она прижимается к его спине, и вкладывает крохотную ручку в его ладонь, но их усилий недостаточно, чтобы остановить тьму, и чёрный медленно сжигает их заживо. Они так спокойны в этот миг! Удивительно спокойны. Во взглядах — ни обречённости, ни ужаса. Молодые ребята, ещё толком не узнавшие жизни… Неправда, и я чувствую это. Они знают больше нас. Они пришли умирать и это единственно верный путь. Зачем? Что напало на них? И почему их так мало и все не старше меня? Что они защищают?

От парня и девушки не остаётся ничего… Они раскалываются, разваливаются на части… И, зная, что не можешь ничем помочь, ты сгораешь вместе с ними от боли. От боли, но не от страха. Остальные, кто был по ту сторону тьмы, единой стеной встают на пути чёрного убийцы. И они тоже знают, чем это для них закончиться. Но не бегут. Почему? Взрыв, скрежет, воздух сжимается, они падают, рассыпаясь в прах… Мы видим, как из пространства возникает огромная призрачная птица, полыхающая зелёным пламенем. Она закрывает оставшихся в живых людей собой и постепенно чернеет, погибая, но на сей раз и гадостная жуть опадает на землю, превращаясь в пепел. А потом всё схлопывается и наступает темнота…

Я почувствовала, что по щекам бегут слёзы и крепко зажмурилась. Тёплые пальцы коснулись моего лица.

— Фрэйа, — сказал Алеард, и я открыла глаза. Кристиан сочувственно сжимал моё плечо, рука Алеарда лежала на моей щеке.

— Я в порядке, — сказала я. — Не понимаю, откуда это взялось…

— От Бури, — сказал Алеард. — Он умеет мысленно общаться.

— Что случилось с этими людьми? — тихо спросил Кристиан. — Только двое выжили… И эта зелёная штуковина, похожая на птеродактиля… И та, другая, как разлитые чернила…

— Не знаю, — ответил Алеард. — Знаю только, что никто не победил.

Он взял меня за руку и усадил на траву, сел рядом. Кристиан устроился напротив нас. Мы не успели обсудить увиденное: земля содрогнулась, и под низкие ветви заглянул Бури. И снова он был небольшого размера, всего-то с очень крупную лошадь, словно сжимался, дабы нам было удобнее с ним общаться.

— Вы должны знать, что бывает с теми, кто идёт до конца, — сказал он.

— Эти люди были путешественниками? — спросил Кристиан.

Бури кивнул.

— Большего я не расскажу. Простите, что опечалил вас, но так было нужно. Подумайте над этим и решите для себя, на какой вы стороне. Всегда есть две стороны.

Он положил голову на землю и поджал лапы.

— Думаю, мы на своей стороне, — сказал Кристиан.

— Верно, — согласился Алеард.

— Выбор сделан давно, Бури, — сказала я.

Мы услышали в сознании его хриплый низкий смех.

— Поэтому я здесь, — непонятно сказал он.

Мы несколько минут молчали, и постепенно я успокоилась. Что бы ни случилось в прошлом, мое настоящее было прекрасно. Алеард держал меня за руку, и я чувствовала себя в безопасности.

Тренировку продолжать не стали, но сходили на озеро и поплавали. Бури остался с нами. Мы лежали на его брюхе, греясь от теплых металлических перьев, которые он нарочно сделал более гладкими и удобными. Кристиан рассказывал забавные истории из прошлого, Алеард вспоминал, как объелся варенья, я тоже делилась детскими воспоминаниями, и все трое смеялись, представляя друг друга юными шалунами, хотя представить капитана беззаботным мальчишкой почему-то удавалось с трудом. Между нами троими появилась особая связь, и Бури был её частью. Алеард по-прежнему держал меня за руку, сильные пальцы едва ощутимо поглаживали запястье, щекотали ладонь. Каждое новое прикосновение, пусть даже такое легкое и незатейливое, пускало по телу волны теплого удовольствия. Бури дремал, и мы ритмично вздымались вверх-вниз на его боку. Я узнала о его дыхании только сегодня, и он пояснил, что научился дышать далеко не сразу.

— Хранители отличаются от людей тем, что перенимают только одну стихию. Однако в моем случае это не так. Я взял их несколько.

— Какие стихии, Бури? Ты можешь рассказать о них?

— Земля, воздух, огонь, вода, металл, камень и дерево, — отозвался он. — А ещё звезды, но их стихийность переменчива.

— И в человеке есть все эти стихии? — спросила я.

— Да, в иной форме, нежели они встречаются в природе. Я принимаю их изначальные виды, потому и тело имею металлическое, а кости каменные.