Онлайн книга «Мертвые сраму не имут»
|
– Столько ждать? – возмутился за всех своих товарищей Дзюндзя. – Я же сказал: через неделю-две. Может, быстрее. Не знаю. Меня с недавних пор уже никто ни о чем не ставит в известность, – беспомощно развел руками Нератов. – Так чего ж вы тогда?.. – продолжил возмущаться Дзюндзя, но вдруг осекся. До него дошел смысл сказанного Нератовым: он уже не посол и в силу этого не может оказать им никакой помощи. У него, как и у них, нет никакой власти. И сколько ни стучи кулаком, ни кричи и ни требуй – ничего не добьешься. И тогда Дзюндзя сменил тон и сочувственно спросил: – Так, може, того… шо то присоветуете? – Думаю, вам следует обратиться к генералу Врангелю. У него вся полнота власти, касающаяся русских граждан. Все равно так или иначе, но решать ваше дело будет только он. Делегаты неторопливо направились к двери. – Весьма сожалею, – вслед им вновь повторил Нератов. Какой смысл вложил он в эти слова, никто из них не понял. Потом они всей гурьбой направились к штабу армии, уселись на ступенях у входа. Делегаты во главе с Дзюндзей в сопровождении караульного начальника отправились на переговоры к главнокомандующему. После того как Уваров доложил о делегации, Врангель вышел из кабинета и, стоя в проеме двери, долго и с некоторой брезгливостью осматривал порядком обносившихся, небритых, худых делегатов, затем мрачно спросил: – Ну-с, почему не докладываете? Кто? Что надобно? Дзюндзя выступил вперед. Он ожидал от этой встречи всякого, поэтому не оробел, не вытянулся в струнку, а попытался обстоятельно ответить на вопрос: – Весна, ваш высоко…э-э…благородь! – Догадываюсь. Ну и что же, что весна? – Тут тако дело: промеж нас чутка прошла, будто большевики… советы, значится…энту… прощению усем объявили. И не виноватым, и виноватым тож. – Врут большевики, а вы им верите, куриные ваши головы! – сердито произнес Врангель. – Мы и сами, ваш высокоблагородь, сумлеваемся. Похоже, шо брешуть, – согласился Дзюндзя. Согласно закивали и двое его напарников-делегатов. – А ежли с другой стороны поглядеть? – продолжил он. – Весна. Мужиков повыбито море. А мы туточки, в Туреччине, штаны заздря протираем. От сообча мы и подумали, и дошли до такого понимания. Надоть возвертаться до дому, бо земля промедлению не терпить. Вспахать надоть? Пробороновать, посеять яровые, бо озимые и ихние и наши кони почти все вытолочили. Баба не сумеить, ей природой энто не отпущено. От и получа… Слушая Дзюндзю, Врангель все больше багровел. И, оборвав Дзюндзю на полуслове, он высоким, почти петушиным голосом закричал: – Все! Прекратить словоблудие! Дезертиры и предатели! Вместо того чтобы возвращать себе свою же землю, они рвутся к большевикам в крепостные!.. Во-он!.. Уваров, зачем впустили сюда этот сброд?.. Карнач! Уберите их с моих глаз! Врангель скрылся за дверью своего кабинета, а караульный, явно им сочувствующий, тихо сказал: – Пошли! Видать, не ваший сегодня день, хлопцы. В сопровождении караульного начальника они вышли на крыльцо. Все сидящие на ступенях и просто на земле направили на них вопрошающие взоры. По унылым и мрачным лицам ожидающие поняли, что делегаты потерпели неудачу. – Не прийняв? – Прийнять то прийняв, – Дзюндзя недоуменно пожал плечами. – Раскричався, обозвав дезентирами и чуть не того… на дав по шее. Толпа ахнула. – Не, не самолично, конечно, – поправился Дзюндзя. – У нього под дверями таки мордовороты сыдять… – Ну, и шо ж теперь? – спросил кто-то из толпы. – Може, есть хто, который над им? – Вроде главнее нету. – Може, усем обчеством зайдем? Попросим? – Бесполезно, – сказал Дзюндзя. Он тоже опустился на ступеньку лестницы и с досады закурил. – Надо какось с другого конца до энтого дела подойтить. – Если шо-то знаешь, говори! – Шо я думаю? – щуря глаза от едкого турецкого самосада, многозначительно сказал Дзюндзя. – Не может такого быть, шоб над ним не было начальствия. Той же Султан, он над усеми генералами начальник. – Над турецкими – это понятно. А над нашими? – Французы, – подсказал стоящий в двери начальник караула. – А шо, точно! – обрадовался такой подсказке Дзюндзя. – Мне мой однокорытник рассказывав – он тут одно время часовым при штабе состояв. Так шо он углядев? Наш часто до французов ездит, а оны до нього – не шибко. Усе больше он. От и думайте, хто из их главнее? – Ну, так пошли до французов! – загудела толпа. – Теперь, раз уж засветились, надоть до конца. – Ага! «Дезентиры!». А то теперича, в случай чего, враз под корень сведуть! – А франузы тут при чем? – Раз они начальствие, пущай разбираются! И они всем скопом двинулись по набережной к резиденции Верховного комиссара Франции в Константинополе. Верховному комиссару Пеллё доложили, что его хотят видеть русские, должно быть, беженцы. Среди них много отставленных от армии солдат. – Что они хотят? – спросил комиссар. – Вы знаете этих русских. Когда их много и они все вместе кричат, разве можно что-то понять! – сказал адъютант, довольно сносно знающий русский язык. – Ну, хорошо! Выберите двух-трех самых спокойных, пусть расскажут, что им нужно. Молодой, высокий, стройный, одетый во все цветное и от этого похожий на породистого петуха адъютант вышел к ожидающим. К этому времени толпа намного увеличилась и выглядела едва ли не каким-то митингом. – Ты, ты и ты! – оглядев толпу, выбрал троих адъютант. – Проходите! – Не пойдем! – сказали они. – Почему? Сквозь толпу протиснулся Дзюндзя: – Без меня не пойдуть.. – Почему? – совсем растерялся адъютант. – Языка не знають. – А ты знаешь? – Тоже не знаю. – Так в чем дело? – В том, шо оны… как бы энто вам объяснить? У их неважный характер. Их можно уговорить. А меня нельзя. – Ну, проходи и ты. И они пошли вслед за адъютантом. Комиссар вышел им навстречу, усадил в кресла, ласково спросил: – Ну, рассказывайте, что у вас за дела? С чем пришли? Дзюндзя вновь повторил то, что уже рассказывал Нератову, а затем пожаловался на Врангеля. Он не только не стал обсуждать с ними их проблему, но даже не особенно их выслушал и даже едва не выгнал взашей. – Я понимаю вас, – сочувственно сказал комиссар. – Весна. День год кормит. Так, кажется, у вас говорят? У меня родители тоже фермеры, я знаю ваш крестьянский труд. |