Онлайн книга «Кровный интерес»
Я протерла глаза и вновь посмотрела туда, где только что стояла группа. Но там не было ничего, кроме темноты да теней деревьев и кустов, потревоженных разве что легким ночным ветерком. Или у меня очередная галлюцинация, или это было нечто другое. В «Дикой Луне» прячутся не просто вампиры, а скорее маскирующиеся за человеческим видом… — Мисс Кейра? Я отпрыгнула и наткнулась на свой автомобиль. — Борис, извините… Я… я немного отвлеклась. — Что вы здесь делаете? — Я… Вы видели здесь группу людей? Он уставился на меня без всякого выражения на лице: — Здесь нет никаких людей. Черт! Значит, это была галлюцинация — начало постижения того, что нельзя выразить словами. Если галлюцинации продолжатся, придется запереться в собственном доме на какое-то время. Данная перспектива меня не очень радовала: даже хорошо обставленная тюрьма — все-таки тюрьма. Кроме того, на повестке дня оставался вопрос о смерти моего кузена. — Возвращайтесь к загрузочной платформе. Здесь слишком темно. Вы можете долго просидеть. Я кивнула и последовала за Борисом, который огибал стену здания. Мне действительно хотелось отдохнуть, прежде чем снова садиться за руль. — А что вы держите? — спросила я. — Это для защиты, — пояснил он. Вещь была похожа на электропогонялку для скота, но имела дополнительные приспособления. — Выглядит внушительно, — сказала я. Борис кивнул: — Я усовершенствовал эту штуку. Добавил парализующий электрошокер — шестьсот двадцать пять вольт. Отпугнет даже рассерженного медведя. — Медведя? Здесь нет никаких медведей. — Здесь много других диких животных. Фургон стоял возле загрузочной платформы, примыкающей сзади к ресторану. Вокруг — ни души. Я начала продвигаться вперед рядом с Борисом и неожиданно на что-то наткнулась, инстинктивно потянулась к нему, ища поддержки. Моя рука оказалась в его руке, ладонь к ладони… Меня ослепила вспышка света и оглушил удар грома. Я съежилась в насыщенном влагой воздухе, дрожа от холода, и прижалась к человеку, который находился рядом со мной, пытаясь согреться. Но тепла не было. И этот человек уже не был теплым — от трупов тепло не исходит. Я громко закричала, всматриваясь в серые сумерки и ища свою сестру. Мы были вместе, когда нас выгружали из поезда, но она перестала держать меня за руку, и нас разлучили. Передо мной появилась пара поношенных черных ботинок. Я подняла глаза, сморгнув капли воды, и снова вскрикнула. На сей раз — от облегчения. Это был человек из деревни. Темная шляпа и высокий воротник скрывали его лицо, но я чувствовала в нем Другого, вроде Хозяев Гор, которые заботились о нас дома… Я видела его раньше, и он обещал, что мы будем здесь в безопасности. Он пришел, чтобы забрать нас. Не домой (дом остался лишь в воспоминаниях), а в деревню — наше убежище. Я улыбнулась и протянула к нему руку, чтобы дотронуться до черного пальто. Он посмотрел на меня и улыбнулся в ответ, погладив меня по голове изящной рукой. Грубый голос заставил человека обернуться: — Перестань тратить время понапрасну! Ты сделал достаточно и получил свои деньги. А мы получили то, что хотели. За спиной человека стоял солдат — один из тех, проклятых сволочей: светлые приглаженные волосы плотно прилегали к черепу, левая щека рассечена шрамом на две половины. Он прижимал к себе винтовку, как будто она гарантировала его безопасность. Может, так оно и было. Нас больше, чем их. Но большинство из нас измучены до полусмерти долгой поездкой в вагоне. — Сэр, — заговорила я, цепляясь за пальто человека. — Вы отведете нас домой? Человек взглянул на меня сверху вниз, и на его тонком лице возникла печальная улыбка. — Сожалею, малыш, — ответил он. — Но дома небезопасно. Пока вы останетесь здесь. Я прижалась к мокрой земле, потому что в этот момент услышала крики, донесшиеся из здания за колючей проволокой… — Нет! — закричал Борис, шарахаясь от меня. Его глаза расширились от ужаса. — Что случилось? Что-то плохое, злое… Ища защиты, он прижался к корпусу фургона. Я вздрогнула, когда видение отпустило меня, и уставилась на Бориса. — Извините… Я не могу… — зашептала я. Ужас окутал меня, как грязное одеяло, и я не могла от него избавиться. Я хотела вытереть руки обо что-нибудь, словно пытаясь стереть с них прилипшее зло, но оно засело в памяти Бориса и перешло ко мне… Мое тело все еще находилось возле задней стены главного ресторана «Дикой Луны», у загрузочной платформы, а чувства и разум были в лагере смерти, окруженном врагами и обнесенном колючей проволокой. Борис отвернулся от меня и начал открывать дверь фургона: — Я должен ехать. Я вновь обрела способность двигаться и сделала шаг вперед; протянула руку и резко отдернула ее обратно. Я бы не выдержала, если бы это произошло снова… — Подожди, Борис! Прости меня… — сказала я. — Я не хотела… — У тебя было видение. Я знаю. Я видел. Ты — ведьма, — ответил он, перестав пытаться открыть дверь дрожащими руками. Борис прислонился головой к кузову фургона, затем повернулся ко мне и глубоко вздохнул: — Когда я был мальчиком, моя мать увидела, как надвигается Зло, — у ее родных был дар предвидения. Она испугалась и отправила меня к родственникам отца в Германию, чтобы я не стоял на пути Зла. Это было в начале войны… Вместо безопасного гнездышка он угодил в самое пекло. Судьба воистину — мать всех стерв. Даже имея способности к предвидению, моя мать не оценила происходящее в полной мере. Немцы уничтожали цыган, как и евреев. А ни один из нас не годился на роль обладателя титула «Воплощенная раса». Слова Бориса отдавали неистребимым горем, пеплом и смертью. — Вы — еврей? Он покачал головой: — Нет. Мы с сестрой — рома, цыгане… Они ставили на нас опыты. — А тот человек, которого я видела? Его глаза наполнились слезами, и он отвернулся, не в силах выдержать мой взгляд. — Он ехал с нами. Это один из землевладельцев, хозяев горы, на которого моя семья работала, когда мы жили на родине. Он привез детей в Германию, там и остался; обещал нам заботу и безопасность, а вместо этого обращался как с последними ублюдками. По лицу старика скатилась одна-единственная слеза. Его голос стал еще глуше, будто присыпан грязью и полит кровью. — Он предал нас. Нас погрузили в вагон, как скот, а потом ставили опыты, мучили, почти не кормили… Мы с сестрой — единственные выжившие из всего племени. |