Онлайн книга «Невеста желает знать»
– Почему? У вас уже есть граф. На что вам два? С чего это у него такое вырвалось? Пиппа выпрямилась, и Кросс почувствовал себя низким, подлым и неправым. И он ненавидел то обстоятельство, что она вызывает в нем подобные чувства. Он хотел видеть ее глаза. – Снимите маску. – Нет. И вот когда он услышал обиду в ее голосе. И оттенок печали. – Ваша сестра была права. Слова шокировали его. – Моя сестра? – Она советовала не приближаться к вам. Говорила, что вы никогда не держите слово… советовала никогда вам не верить. Голос был едва слышен, словно Пиппа говорила не с ним, а с собой. – Мне и не следовало верить в вас. Кросс услышал это «в». Ненавидел его. И сорвал зло на ней. – Почему же поверили? Почему поверили в меня? Она, казалось, удивилась его словам. – Я думала… – начала Пиппа, но остановилась и перефразировала слова: – Вы видели меня. «Какого черта это означает?» Он не спросил. Она уже объясняла: – Вы слышали меня. Вы «слышали меня». И не возражали против моих странностей. Мало того, вам, похоже, это нравилось. Ему действительно это нравилось. Богу известно, он наслаждался этим. Пиппа покачала головой: – Я хотела верить, что кто-то способен на все эти вещи. Возможно, если бы вы были способны, тогда… Она осеклась, но Кросс услышал слова так громко, словно она их прокричала. «Тогда способен и Каслтон». Если бы он уже не чувствовал себя полным ослом, сейчас точно почувствовал бы. – Пиппа. Кросс снова потянулся к ней, зная, что этого делать нельзя. Зная, что на этот раз не устоит и коснется ее. И может не удержаться от того, чтобы взять ее. Она отступила, подальше от его рук. И вернулась к настоящему. К нему. – Нет. Прежде чем он успел пошевелиться, дотронуться, исправить, она глубоко вздохнула и заговорила: – Нет. Вы, конечно, правы. У меня есть граф, добрый и хороший человек, который скоро станет моим мужем, и ничто в вашем прошлом, или в вашем настоящем, да и будущем тоже, не должно ничего для меня значить. Она снова отступила, и Кросс последовал за ней. Как собака на поводке. Ненавидя каждое слово, которое она произнесла. Ее логику и рассудительность. Пиппа действительно не похожа на всех женщин, которых он знал, и никогда еще в жизни ему так сильно не хотелось понять женщину. Она продолжала говорить, глядя на свои руки, на сцепленные кривоватые пальцы. – Насколько я поняла, ничто во мне вас не интересует. От меня больше неприятностей, чем я стою, и не следовало рассказывать вам о моих экспериментах, Кросс остановил ее: – Это не эксперименты. Она смотрела на него глазами, казавшимися черными. Ему хотелось сорвать маску с Пиппы, растоптать, а затем отхлестать Чейза хлыстом за то, что устроил все это. – Конечно, эксперименты. – Нет, Пиппа. Вовсе нет. Это желание знаний. Потребность в них. Более того, вам необходимо понимание того, что вы собираетесь делать. Того, что вы отказываетесь остановить. И это вас пугает. Вы отчаянно хотите помешать себе чувствовать сомнение и досаду, и страх того, что можете испытать. Вы говорите, что желаете понять, что происходит между мужчиной и женщиной. Между мужьями и женами. Однако вместо того, чтобы идти к тем, кто знает лучше, кто знает по собственному опыту, вы приходите ко мне. В темноте. Она продолжала отступать. Кросс наступал. – Я пришла к вам посреди дня. – В «Ангеле» всегда ночь. Всегда темно. Он помедлил, наслаждаясь тем, как ее губы слегка приоткрылись. Словно ей не хватало воздуха. Впрочем, ему тоже. – Вы пришли ко мне, потому что не хотели этого. Обыденности. Пошлости. Вы не хотели его. – Это неправда, – покачала Пиппа головой. – Я пришла к вам, потому что не понимала, из-за чего вся эта суета. – Вы пришли ко мне, поскольку заподозрили, что это не стоит суеты с ним. – Я пришла, думая, что вы человек, которого я больше не увижу. – Лгунья! Слово прозвучало резко в маленьком пространстве. Одновременно обвинение и похвала. Пиппа глянула на него черными пустыми глазами: – Вы должны были знать. Но лгали мне с самого начала. Обманывали утяжеленными костями. Фальшивыми обещаниями. И вашим «мистер Кросс». – Я никогда не лгал, любовь моя. – Даже это ложь. – Я с самого начала твердил вам, что я негодяй. Вот моя правда. Пиппа так и ахнула: – И это отпускает вам грех? – Я никогда не просил отпущения. Кросс потянулся к ужасной маске, стащил ее с лица Пиппы и пожалел об этом в тот момент, когда увидел огромные, голубые, переполненные эмоциями глаза. Нет, не пожалел. Преисполнился обожания. К ней. – Я просил вас оставить меня. Приказывал никогда не подходить ко мне. Он подался вперед, изводя обоих. Так близко, и так далеко… – Но вы не устояли. Хотели, чтобы я научил вас вещам, которым вам следовало научиться у него. Вам требовался мой опыт. Мой грех. Мой поцелуй. Не его. Пиппа не отрывала взгляда от его рта. И Кросс едва сдержал стон при виде голода в ее глазах. Боже. Он никогда не хотел кого-то так сильно, как хотел ее. – Вы никогда не целовали меня, – прошептала она. – Я хотел, – вырвалось у него. Простые слова походили на ложь. «Хотел»… и близко не выражало его чувства. Как она прикасалась к нему… какова была на вкус… какой была сама… «Хотел» – пылинка во вселенной его желания. Пиппа покачала головой: – Снова ложь. Вы даже не можете коснуться меня, не отдернув руку, как от ожога. Вам явно неинтересно касаться меня. Для кого-то, кто гордился преданностью научным исследованиям, Филиппа Марбери заблуждалась самым роковым образом. И пора ее просветить. Но прежде чем он успел это сделать, она добавила: – По крайней мере Каслтон поцеловал меня, когда я попросила. Он замер. «Каслтон ее поцеловал». Каслтон взял то, чему противился Кросс. То, от чего он отказался. «То, что должно было принадлежать мне». |