Онлайн книга «Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа»
Извините за отрывочность мысли, но пишу в вестибюле, пока грузят аппаратуру в автомобиль. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ Fontainebleau, 4.III.30 г. Спасибо за записочки в письмах С.М. Но все же хочется иметь побольше. Или Вы уже меня уважать перестали? Тем не менее, приветы из замечательных парков Фонтебло. Здесь снимаем. Гриша. На открытке, соответственно, с красотами Fontainebleau. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 10. III. 30 г. Дорогая моя Перл! Спасибо за письмо с интимными и материнскими инструкциями. Серьезное спасибо, потому что в вихре европейской жизни, путешествий и кинематографической работы забываешь самые важные вещи и упускаешь иногда из виду, что ты и сам – тоже человек. Неиспользованные богатства и у меня самого копятся и мстят – но это нисколько не соблазняет меня на графинь и княгинь, которые присылают цветы в мою скромную комнату Монпарнасского отеля. Смешного хотите Вы? Это возможно будет описать в следующем письме, ибо эти дни очень серьезны и ответственны для нашей дальнейшей судьбы. Завтра уезжают в Америку люди, и они увозят наши желания. Поэтому желания должны быть продуманы и организованы. Пишем мы с С. М. мало потому, что редко видимся, мало говорим и интересуемся разными состояниями человеческой деятельности. Он по гостям и редакциям, по балам и театрам, а я по лабораториям, фабрикам и специалистам по звук-кино. Вот потому это и происходит. Не было еще дня, чтобы у меня хватило времени все успеть. Не было еще дня, чтобы я мог присесть и подумать. Быстро и стремительно надо жить, чтобы все видеть, слышать и понимать. Во французских ателье работают, по крайней мере, вдвое медленнее и втрое хуже, чем в наших. Французская кинематография курам на смех. А какие возможности… Ах! Я почти написал статью об ошибках в тонфильмах и о «Возможностях звуковой съемки». Я хотел бы сделать иллюстрации – фото звукозаписи и пр. И до тех пор не публиковать их. Но если со временем не будет выходить, то пришлю без иллюстраций – и так интересно. Письмо же – информационное и интересное – напишу при первой возможности. Сейчас была заминка с Тиссэ, болевшим гриппом – теперь он здоров, и съемки продолжаются. Бодрости и веселья от души желаю. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ (на открытке с фотографией двух бретанских «красоток») 15. III.30 г. С самого кончика Европы, с берегов Атлантического океана, из суровой Бретани мой привет дорогой Перл! Имейте в виду, что это самые красивые девушки, выбранные из всех бретанок, и потому не подозревайте меня. Эйзен остался в Париже, ибо очень есть к тому сложные обстоятельства, о которых, я думаю, напишет сам. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 29. III.30 г. Вот за такое письмо спасибо! А я уж думал, что Вы презираете меня и потому не пишете. Чтобы было ясно и понятно наше положение и наши желания, надо много кой-чего писать, но, как говорится, Господнего дерьма не перетаскать. Вот в данную минуту мне должны позвонить, сколько дней нам разрешат оставаться во Франции. Может, надо будет укладывать чемоданы и катиться в более гостеприимные места. В префектуре и в тайной полиции заведены дела о наших личностях. И как говорят, ДВЕСТИ документов и доносов неоспоримо доказывают, что С. М. – начальник фильмовой пропаганды Комитета (по кинематографии СССР. – Ю. С.), а я агент ГПУ, приставленный к нему для политической окраски его поведения. Вот так о нас говорят, такими нас считают. А надо Вам объяснить, что нет в Европе более страшных слов, чем агент ГПУ и Коминтерна. Эйзена уже высылали, но наши заступники задержали исполнение приказа до сегодняшнего дня. Идут усиленные хлопоты о продлении визы, о возможности закончить фильм «Романс» («Сентиментальный романс». – Ю. С.) и т. д. Но чем все это кончится, пока неизвестно. Дневники мои наполняются интереснейшими записями – техническими, художественными, бытовыми. И особенно смешны бытовые, ибо дружба с нашими шпиками, их рассказы, их жизненные идеалы достойны увековечивания. Наши отношения с С. М. полны нервностей, и еще неизвестно, как они пойдут. Я ему пока верен в дружбе, ибо имею возможность и предложения лично, самостоятельно ехать в Голливуд и ставить картины. Но пока не делаю этого. Ругаю его часто, ибо он кокетничает своей репутацией, созданной здесь. Меня зовут. Напишу вечером. Ваш Гриша. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 28. III.30 г. Сегодня погуляем в Моне, а завтра Марсель. Удивительно красивая страна Франция. И консервативно скучная, но снимать можно замечательно. По мере возможностей это и делаем. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 29. III.30 г. Если знаете адрес И. Бабеля, пошлите ему мой привет из европейской Одессы – Марселя. Его рассказы об этом поразительном городе помогают его понять и оценить. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 30. III.30 г. Марсель. Эта ночь стоит многих по количеству впечатлений и по удивительным ситуациям, о которых напишу в письме – своевременно или несколько позже. Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ 30. III.30 г. Марсель. Ну, – знаете!… Максим Максимыч! Марсель – это ДА!!! Привет идее. Едем с Тиссэ по маршруту из Парижа в Ниццу. 
Известный советский артист Максим Штраух, как и Григорий Александров, начинал свой творческий путь в Первом рабочем театре «Пролеткульта» – самом авангардном театре того времени, которым руководил Сергей Эйзенштейн. Г. АЛЕКСАНДРОВ – М. ШТРАУХУ 31. I.30 г. Не могу не приветствовать Максима от «Святого Максима». Написал бы мне на парижский адрес… Гриша. Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ 31. III.30 г. Монте-Карло. Мы играем в гораздо более опасную игру, снимая кинокартины, чем эта. Поэтому меня не уговорили поставить даже франк. Пишу из вестибюля Монте-Карло. Впечатление потрясающее. |