Онлайн книга «Сироты небесные»
|
– Что я могу вспомнить, меня же с вами не было… – начал Геловани и замолчал. Потому что действительно вспомнил. Вспомнил то, было совсем не с ним, очень далеко от него. Такова теперь его память… Большой Двор – это планетная система звезды тэта Волос Вероники, облюбованная Свободными из-за несметного количества удобных для жилья астероидов. Свободных там всегда очень много, тысячи и десятки тысяч. В Большом Дворе практически постоянно обитают их старейшины – называются иначе, воспроизвести правильно невозможно, адекватного понятия в земных языках нет, приходится применять более или менее близкое определение. Вообще трудно переносить в звучащий язык то, что существует только в языке образно-ментальном… Ещё в Большом Дворе идёт постоянная торговля и обмен всего на всё. В том числе угнанных кораблей и украденного оружия на неизвестного назначения артефакты с покинутых планет… Музей Старых… Да-да. Был такой случай: выменяли. Поделили – "на несколько половинок". Как сейчас помню. И находится одна такая "половинка"… На летающем острове Риммы. А летающий остров – завис над Питером на высоте пятисот кэмэ. Болтается там вопреки всем законам небесной механики… но к этому уже почти привыкли. На острове последние несколько месяцев тусовались сотни три Свободных. Это была их временная столица. – Музей… – повторил Геловани. – Конечно, музей! Риммочка, солнышко мое ясное, побежали к пилотам! Исса!.. Через десять минут огромные, как заводские ворота, створки кормового люка раскрылись, и оттуда толстой задницей вперёд вывалился «Медведь». Геловани не слишком любил эти устаревшие и достаточно нелепые корабли, но выбирать не приходилось: именно «Медведя» загрузили последним. Несколько секунд он кувыркался, отставая и падая, потом выровнялся, задрал нос – и ушёл резко вверх, оставив далеко позади и внизу огромный медленный транспорт. 31-й год после Высадки, 12-го числа 4-го месяца. День "…И когда судья поднялся на кафедру и вперил грозный взгляд в бедную маленькую Каролинку, ей стало очень страшно…" Пан Ярек театрально понизил голос. "Но она знала, что ни в чём не виновата, и храбро вышла вперёд. И судья спросил: – Кто свидетельствует в пользу этой женщины? Люди зашептались, но промолчали – ведь никто не знал, что же случилось ночью, и только помнили, что у Каролинки всегда был добрый нрав, – и покачали головами. – И ещё раз спрошу, – провозгласил судья, – кто свидетельствует в пользу этой женщины? И снова ни один человек не осмелился возвысить свой голос в защиту маленькой Каролинки, ведь все подумали: нас там не было, а ребёнок куда-то исчез, значит, что-то нечисто. И судья спросил в третий раз и последний: – Найдётся ли кто, желающий свидетельствовать в пользу этой женщины. И вновь никто не вышел, но тут в небе над площадью появилось множество белых и серебряных голубей, и белые голуби летали слева от Каролинки, а серебряные – справа. "Чудо! Чудо!" – шептались люди, но ни один не посмел сказать об этом громко, и судья продолжил. – Кто свидетельствует против этой женщины? – строго спросил он. И тут вышла вперёд злая старшая сестра Каролинки и сказала: – Я свидетельствую, ваша честь. Громко зашептались люди, и громко забили крыльями голуби, но она продолжала: – Вчера ночью я своими глазами видела, как Каролинка взяла нож и вошла к ребёнку. Ахнули люди, застыв от ужаса, а белые голуби ринулись вниз и выклевали злой сестре левый глаз. Но слишком чёрствым было её сердце, и она, пересилив боль, солгала ещё раз: – А потом видела я, как вынесла Каролинка окровавленное тело ребёнка из комнаты и вышла с ним в сад. "Смерть ей! Смерть ей!" – стали повторять люди, но тут ринулись вниз серебряные голуби и выклевали злой сестре правый глаз. Но слишком велико было её желание погубить младшую сестру, и, закрыв лицо руками, закричала она из последних сил: – И зарыла Каролинка ребёнка в саду, под яблоней, и там вы найдёте его тело, завёрнутое в её подвенечную фату! И люди подступили к Каролинке, потрясая в ярости кулаками, но тут дружно налетели с небес белые и серебряные голуби и выклевали злой сестре её безжалостное сердце. И в тот же миг ожил невинный младенец, и выбежал из сада, и бросился к матери. И все увидели, что она ни в чём не виновата…" * * * Пан Ярослав шумно вздохнул и удовлетворённо сложил руки на пузе. – А? – Бред собачий! – с чувством сказал Олег. – Не бред, а суровая готика, – наставительно поправил Михель. – И много ли ты о готике знаешь? Михель был человек честный. – Не много, – признался он. – То, что бабушка рассказывала. Но я так понимаю: в готике хорошим людям до того тошно приходится, что плохим надо впендюрить вдесятеро больше, чем хорошим. Чтобы проняло и чтобы неповадно. Поэтому она суровая. Такова была мораль в Средние века. – Пан Ярек, – нерешительно начал Вовочка. – А горные духи из-под земли выходят? – В сказках? – Нет, которые настоящие. – Я с ними дела не имел, – сказал Дворжак. – И просто не знаю, что про них говорят вправду, а что – так, с перепугу. Нет, не знаю. Лежащий на носилках чужак потянулся, вздохнул и повернулся на другой бок. – Оклемается, – сказал Олег уверенно. – Хорошо бы поскорее, – поскрёб пан Ярослав щетину на щеке. – Устаю я всё-таки за этим управлением, как на себе её прёшь, эту колымагу… Ладно, хватит трепаться: по машинам. Дворжак и Артём подхватили носилки с чужаком, Олег закряхтел и поднялся на четвереньки. Михель за спинами у всех толкнул Вовочку локтем, бровями изобразил вопрос. И Вовочка незаметно для остальных вытащил из кармана и показал ему два металлических шарика: светлый и тёмный, почти фиолетовый. – Слушай, – сказал немного погодя Олег, – а зимовье-то через реку должно быть? – Ага, – согласился Ярослав. – Так мы не туда? – Какой же козёл будет прятаться там, куда его наверняка придут искать? – Хорошо. Скажи просто: куда мы? – В партизанский лагерь, – сказал Ярослав. – Куда?! – Ну чего ты кудахтаешь? В партизанский лагерь. Я, понимаешь, уже лет двадцать готовлюсь, чтобы чуть что – и сразу в партизаны. Место нашёл, обустроил, харчей завёз… В общем, там отсидимся. – Ну ни фига себе… И мне ничего не сказал? – Что значит не сказал? Я тебе намекал много раз. А ты – просвещение, просвещение… |