Онлайн книга «Суд и ошибка. Осторожно: яд!»
|
Бывшая кухарка была из Австрии, звали ее Мария Пфайфер. Толстуха каких мало. – Вы были кухаркой у миссис Уотерхаус? – спросил коронер. – Я превосходный кухарка, – ответила свидетельница невпопад, сияя улыбкой. – Простите, не понял? – Я превосходный кухарка. Ну, отчен хороший. Wiener Schnitzel… Apfel Torte… Bratkatoffeln [21] . О… – Она поцеловала свои пухлые пальцы. – Хм… вы понимаете по-английски? – Я превосходно понимать и говорить. И я превосходный кухарка, – пояснила свидетельница. – Да, – раздраженно буркнул коронер. – Скажите, вы работали кухаркой в их доме в то время, когда заболел мистер Уотерхаус? Круглое румяное лицо женщины помрачнело. – Это не из-за меня он заболеть. Я прекрасный кухарка. – Нет-нет, конечно, не из-за вас. А потом вас уволили? – Что? – возмутилась женщина. – Уволить? Я сам ушел. Не могу жить в одном доме с юден. – Последнее слово она произнесла с нажимом. – Что вы сказали? – Коронер с недоумением посмотрел на помощника, а тот с не меньшим на него. – Митци Бергман. Она юден… ну, еврей по-вашему. А я наци. Австрийский наци. – Да, но при чем тут… – Притчард, она тоже юден. А я не могу находиться рядом с юден. – Что вы тут плетете? – наконец возмутился коронер. – Вас уволили, когда мистер Уотерхаус заболел? – Я сказал мадам, что не могу находиться рядом с юден, – торжественно объявила свидетельница. – И вытолкала ее из кухни. Я прекрасный кухарка. – Она оглядела зал, ожидая аплодисментов. Коронер попытался зайти с другой стороны: – Пожалуйста, слушайте меня внимательно. Вы уверены, что в тот день, когда мистер Уотерхаус заболел, вся еда… – он замялся, – как бы это сказать… ну, была доброкачественной? Свидетельница надолго задумалась. Затем просияла. – Я готовить отчшен хорошо. Я прекрасный кухарка. Wiener Schnitzel… Apfel Torte… Bratkatoffeln. О… Коронер вытер лоб. – Вы видели тарелки, которые вернули после обеда на кухню? – Видел. – Вы могли бы сказать, что какое-то блюдо отведал только один человек? – Толко один тшеловек? – Свидетельница задумалась. Затем снова просияла. – Я толко один тшеловек. Я ем все, что приносят обратно из столовой. – Затем она вообще перешла на немецкий, видимо, решив, что хватит. – Ja wohl. Ich esse alles was aus Speizimmer zuruck kommt. Ich esse viel. Sehr viel. Kollosal! Grossartig! Ach! [22] Коронер сдался. – Я понял так, – объяснил он присяжным, – что свидетельница доедает все, что приносят на кухню обратно из столовой. А раз она жива и здорова, то в день, когда мистер Уотерхаус заболел, мышьяк в пищу попасть не мог. – Он посмотрел на кухарку, решив сделать еще попытку. – А в тот день, когда мистер Уотерхаус заболел, вы тоже все доедали? Она радостно улыбнулась: – Да. Я прекрасный кухарка. Коронер махнул рукой: – Довольно. Глен наклонился ко мне. – Интересный случай задержки развития. Она остановилась на возрасте восемь лет. Может быть, семь. С другой стороны Френсис прошептала: – Врет все эта тварь. Она ничего не может толком приготовить. Анджела с ней ужасно мучилась. – Зато на аппетит не жалуется, – прошептал я в ответ. Коронер опять посовещался со своим окружением, после чего кивнул мистеру Беллью. – Скажите, – мягко произнес адвокат, обращаясь к свидетельнице, – в то утро, когда миссис Уотерхаус вас уволила, она появлялась на кухне? Кухарка растерянно посмотрела на коронера. – Я не понимать. – С разрешения суда я повторю вопрос по-немецки, – учтиво произнес мистер Беллью. Кухарка быстро ему ответила. Он задал еще вопрос и опять получил быстрый ответ. – Так нельзя, мистер Беллью, – раздраженно проговорил коронер. – Это не по правилам. Нужно приглашать переводчика. – Все в порядке, – успокоил его адвокат. – Мне уже все ясно. Свидетельница сказала, что в то утро, когда мистер Уотерхаус заболел, его супруга пришла на кухню, чтобы лично приготовить лимонный бисквит. – Он посмотрел на кухарку. – Для кого она это готовила? – Для себя, naturlich [23] , – ответила кухарка. – Для себя, значит? А теперь скажите нам, Мария, вам нравилась миссис Уотерхаус? Вы считали ее liebe Dame [24] ? – Gar nicht! [25] – выкрикнула свидетельница, побагровев. – Он не был хороший леди. Он был плохой леди. – А почему для вас миссис Уотерхаус была плохой? – вкрадчиво спросил мистер Беллью. – Он говорил, что я не могу готовить. Я! Он сказал, что я должен уйти. Я вытолкал ее из кухни. Она юден. А я прекрасный кухарка. – Спасибо. А остатки лимонного бисквита, когда их принесли из столовой, вы съели? – Нет-нет. Я не ел. Это Притчард, она съел. Притчард очень жадный, как все юден. Коронер махнул кухарке уходить. – Я полагаю, нам следует вернуть мисс Притчард, чтобы она прояснила нам этот вопрос. Мисс Притчард! Пожалуйста, займите место свидетеля. Вы подавали в тот день лимонный бисквит, о котором идет речь? – Да, – ответила горничная, быстро дыша. – Что-то от него осталось? – Довольно много осталось, сэр. – Понятно. И вы доели его на кухне? – Ничего я не доедала. Это ложь, сэр. Все съела Мария, она ничего после себя не оставляет. Ест все подряд, как только влазит?! Никогда в жизни не видела такой жадности. Она называет меня еврейкой, но это ложь. Я… – Мисс Притчард, – быстро вмешался адвокат, – вы можете нам сказать, кто ел этот лимонный бисквит и сколько? – Почти все съел мистер Уотерхаус, сэр. Это его любимое блюдо. Он любил повторять, что никто не может приготовить лимонный бисквит лучше, чем миссис Уотерхаус. А она к нему не прикоснулась. Ей он не нравился. – А мисс Бергман? – Нет, она ушла из-за стола рано. |