Онлайн книга «Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти!»
|
– Спасибо. Банни повернулся и щелкнул еще одним выключателем. Черный ящичек тотчас затараторил: «Скажите на дворе трава что что ничего на дворе трава о на дворе трава а теперь бежит безвозвратное время бежит безвозвратное время спасибо». Банни расплылся в улыбке. – Это высокоточный диктофон Банни. Позже, разумеется, – вкрадчиво пояснил он, – все переносится на бумагу. – На бумагу. Конечно же. – Переносится на бумагу и анализируется. Доктор Готт, примите мою благодарность за дружеское содействие, без которого невозможно развитие науки. Словами окрыляются умы. Напитки подают? – Херес и коктейли в библиотеке. Когда доктор Банни исчез из виду, Готт решил попрактиковаться в скороговорках. – Колпак! – сказал он. – По-колпаковски колпак переколпаковать! – Джайлз, что это вы кудахчете, яйцо снесли или что? На террасу выплыла леди Элизабет Криспин, держа сморщенную вишню на коктейльной соломинке. – Всего лишь пытался сказать кролику, что о нем думают лягушки, – туманно ответил Готт, с трудом подыскивая жалкое академическое объяснение. – Аристофан… – Аристофан! Вам разве Шекспира мало? – В самый раз. Аристофан, Шекспир, а между ними Банни. – Так это Банни, да? Вы говорили ему в черный ящик? – Да. Банни, выбитый из бани. Как он сюда попал? – Мама познакомилась с ним на каком-то приеме. Она сказала пару слов в его черный ящик и пришла в совершенный восторг. Он упрячет в свой ящик всю пьесу, а когда вернется домой, прочтет лекцию о гласных, согласных, фонемах и всем прочем. Только мама думает, что в нем есть что-то зловещее. – Зловещее? – Шпион в черном или что-то такое. Государственные тайны исчезают в черном ящике. Скушайте вишенку, Джайлз. Готт разжевал вишню. Леди Элизабет уселась на широкую каменную балюстраду. – Еще один жуткий закат, – сказала она. – Да уж! – воскликнул Готт, ободренный подобным единомыслием. Однако Элизабет вернулась к американцу: – Полагаю, Банни цитировал вам античных классиков и распространялся о развитии науки, так? – Да. – А вы смотрели на него с вежливым интересом профессора Святого Антония? – Да… То есть, конечно, нет. – Дорогой Джайлз, наверное, вам ужасно скучно разменивать Шекспира на пятаки для устройства праздника варварам. Вы же все это прекрасно знаете. – Никакой это не размен. Все на удивление серьезны. А мне хочется увидеть Мелвилла Клэя на некоем подобии елизаветинской сцены. И в особенности мне хочется видеть вас. Элизабет изящно переменила позу, чтобы получше рассмотреть свои золотистые домашние туфли. – Лучше бы эти триста гостей меня не видели. До чего же у мамы изощренный ум, словно она живет лет двадцать назад! Вам не кажется? – Время не властно над ней, – ответил Готт. – Да, знаю. Она просто чудо. Однако только ее современники могут додуматься до того, чтобы отпраздновать совершеннолетие дочери, нарядив ее в белый атлас, чтобы она выслушивала ругань некоего героя-любовника, а потом ее похоронили на радость всей округи и высоколобых снобов. После этого страстного монолога она едва сдерживалась. Готт искренне удивился: – Но вы ведь не возражаете, Элизабет? Она спрыгнула с балюстрады. – Нисколько. По-моему, мне даже нравится. Клэй просто красавец. – И чрезвычайно обходительный. – Да, – согласилась Элизабет. – И, Джайлз… очень надеюсь, что все мои реплики вам понравятся! – Ироничная особа. – Готт встал. – Пробежимся-ка вокруг пруда перед ужином, Элизабет! И они ринулись вниз по широкой лестнице. На обратном пути встретили Ноэля, размахивавшего письмом: – Послушайте, Джайлз, Элизабет! Черная Рука! Элизабет недоуменно уставилась на него. – Ты хочешь сказать – черный ящик, дитя мое? – Вовсе нет. Что-то в духе жутких творений дядюшки Готта. Изготовилась для удара и все такое. Готт все понял: – Вы получили напечатанные на машинке строки? Ноэль вытащил из конверта четвертушку бумаги и протянул ее Готту. Все трое с любопытством посмотрели на нее. Строчки гласили: И прошепчу им имя страшное свое: То месть, она заставит всех обидчиков дрожать. – Это из «Тита Андроника», – сказал Готт. – Дурацкие шутки, – резюмировал Ноэль. * * * Где-то вдалеке закрывался парк Сент-Джеймс. В открытое окно доносился еле слышный перезвон, похожий на зов изгнанного из рая архангела. Личный парламентский секретарь министра, рассеянно глядя на открывавшийся перед ним вид, заметил один из дворцов – свое прежнее место службы. Они с сэром Джеймсом уже давно поднялись по служебной лестнице, однако это повышение стоило больших нервов. Он забарабанил пальцами по подоконнику. – Доставят через несколько минут, – сухо произнес постоянный заместитель министра. – В диппочте? – Вернет Хильферс… Кройдон. – Вот как. – Парламентский секретарь был откровенно раздосадован, но при этом одновременно и доволен. Наступило молчание, наконец нарушенное звуком шагов в длинном коридоре. Вошел пожилой дежурный референт. – Капитан Хильферс прибыл, сэр. – Перейдем к расшифровке, – коротко бросил заместитель министра парламентскому секретарю. – И распорядитесь оторвать все начальство от ужина. После этих слов секретаря вдруг охватило веселье. – Разумеется, они должны прибыть незамедлительно, – с важным видом согласился он. * * * Премьер-министр подвел итог часовому совещанию. – Вызовите Олдирна, – приказал он. – Олдирн в Скамнуме, – ответил парламентский секретарь. – Вызовите этого… как его… – распорядился премьер. – Вызовите капитана Хильферса, – сказал в телефонную трубку заместитель министра. * * * Над Хортон-Хилл сгущаются летние сумерки. Пасущиеся на его склонах овцы приобретают призрачные очертания. Лежащие к северу пологие холмы обретают резкие контуры, а раскинувшийся внизу Скамнум окутывается таинственным ореолом. С высоты птичьего полета сотни его огней кажутся большим городом. А его бледная громадина похожа на вид Европы с небосвода, как в начале каждой пьесы из трилогии Харди «Династы». То тут, то там появляются призраки. Зловещие и ироничные, призраки взирают на Скамнум-Корт в эти летние вечера. |