Онлайн книга «Правила подводной охоты»
|
– Ширина полости? – В зависимости от возраста мины это дыра от тридцати до сорока сантиметров в диаметре. По центру идет ткань якорного жгута. – С десяти метров можно попасть. – С ума сошли! – Рипли отбросила пенный баллончик и нависла над люком. – Огурец, не вздумай! – Ты можешь предложить что-то лучше? – спросил у нее Жаб. – Обернись-ка через плечо. Я сам обернулся и увидел Одессу. Солнце садилось за небоскребы. Рипли махнула рукой и уселась на край брони. – Делайте что хотите... – обреченно шепнула она. – Краб! – в голосе взводного появились стальные нотки. – Придется тебе пострелять. Я бы пожелал тебе ни пуха, но у тебя нет возможности послать меня к черту. Просто прицелься получше. В общем, давай. Рипли забарабанила по броне пальцами. Пас побледнел и опустил веки. – Как мина? – спросил Жаб. – Пока нормально, – глухо пробубнила рация голосом Куста. – Краб уже движется, ему осталось пройти сорок метров по расщелине. Только бы он не спешил, а то сближающийся курс!.. – Не каркай! Наступившая тишина показалась мне наэлектризованной, как перед штормом. Снова вспомнилась фраза Рипли о беде, сопутствующей всем начинаниям Жаба. – Тридцать метров осталось, – комментировал акустик. Я ощутил, как струйка холодного пота потекла у меня между лопатками. Порыв ветра высушил ее, но легче не стало. – Вот барракуда! – зло прошипел Куст. – Она якорный жгут подергивает. Чует неладное, тварь. Ищет безопасную глубину. Он умолк. – Не молчи! – рыкнул Жаб. – Да нет, вроде успокоилась. Сантиметров на двадцать поднялась, это мелочи. Рипли перестала постукивать пальцами. – Краб в пятнадцати метрах от жгута. Мое сердце ухало в груди, полосы теней от небоскребов дотянулись до границы пирсовой зоны. – Пять метров осталось. Рипли не смогла усидеть на месте, встала и остановилась у кромки люка. Гравилетчик вылез из-под брюха своей машины и подобрался ближе к амфибии, прислушиваясь к происходящему. – Ноль. Краб точно под миной. Есть! Прошел выстрел из карабина. В наступившей тишине мне показалось, что замерли сердца всех членов команды. Эта секунда решала все. Мина либо обезврежена, либо взорвется. – Попал! – радостно выкрикнул Жаб. – Язычок обездвижен! Я хотел облегченно выдохнуть, но акустик сорвался на крик: – Она разматывает жгут! Хочет взорвать нитроглицерин резким ударом о дно! Я вскочил на ноги, не зная, что делать. – Она взорвется? – выговорил Пас. – Всем в десантный отсек!!! – проревел Жаб, не вылезая из люка. – Живо! Меня словно парализовало. Кажется, только Рипли сохранила здравость рассудка. Она двумя ударами сшибла нас с Пасом с крыши, а когда мы, оглушенные и обалдевшие, рухнули на песок, спрыгнула следом и закинула обоих в десантный отсек. К моему удивлению, там уже сидел гравилетчик. – Куст, в машину! – крикнула наша начальница так, что зазвенела броня. Но акустик не отозвался, и ей пришлось по плечи высунуться из люка. Я сжался в комок, ожидая взрыва. Мне представилось, как ударная волна налетает на броневик и отрывает Рипли голову. – На двадцать метров всплыла, – доложил Куст. – Быстро в машину! – На тридцать всплыла. Хочет сделать рывок помощнее. На сорок. На пятьдесят. Рипли не выдержала и убрала голову в отсек. – Рты раскрыть! – подала она нам команду. – Уши закрыть ладонями! Но вместо взрыва раздался щелчок динамика и голос Жаба: – Отбой, охотники! Взрыва не будет. До меня не сразу дошло. – Это Краб перерезал якорный жгут, чтоб тварь не дергалась, – добавил он. – Все, мина плавает на поверхности, как дохлая рыба. – Молодец! – радостно прошептала Рипли. – Какой же он все-таки молодец, барракуда его дери! Она спрыгнула в песок и бросилась к морю. – Неудивительно, что здесь все сумасшедшие, – нервно хихикнул Пас, открывая глаза. – Да, работенка та еще, – согласился я и вылез наружу. Мой приятель выбрался следом. Гравилетчик как ни в чем не бывало вернулся под гравилет. Рипли сорвала с Куста шлем и звучно чмокнула в щеку. – С боевым крещением, салажье! – высвободился из ее объятий акустик. – Считайте себя принятыми в салаги официально. Если кто наедет, скажите, что Куст принимал. В общем-то, это была неплохая награда за час нервотрепки. Пас ничего не понял, но я решил объяснить ему позже. Мы гурьбой вскарабкались по лесенке на крышу и собрались возле люка командирской кабины. Пас под шумок прильнул к окулярам бинокля, а то ему так и не дали попялиться в оптику. – Краб, ты как? – донесся из кабины голос Жаба. Ответ мы слышать никак не могли, поскольку компьютер переводил знаки сапера не в звук, а в текст на экране. – Как он? – присел возле люка Куст. – Что-то не отвечает, – удивленно ответил взводный. – Может, обе руки заняты? – Вряд ли, – нахмурилась Рипли. Неожиданно подал голос Пас: – Ничего себе! Это выстрелом из гарпунного карабина так рыбу глушануло? – Какую рыбу?.. – презрительно скривился Куст, но тут же изменился в лице. – Рыбу?! Рипли ничего спрашивать не стала, она оттолкнула Паса плечом и сама прильнула к окулярам бинокля. – Огурец! – выкрикнула она. – Эта тварь успела шибануть Краба! Давай туда! Быстро! Ее выкрик утонул в реве мотора, амфибия сорвалась с места и огромной лягушкой прыгнула в воду. Бинокль не удержался на крыше и вместе с треногой плюхнулся за борт. Оказывается, по морю «Ксения» могла идти почти с такой же скоростью, как по суше, – две тугие струи пены из водометов погрузили заднюю часть машины и приподняли переднюю, так что она стремительно глиссировала, оставляя по бортам воронки водоворотов. Берег с гравилетом удалялся, как в ускоренной съемке. Пас распластался на броне, я ухватился за леер, а Рипли и Кусту – хоть бы что. Возможно, они бы и вальс могли станцевать на трясущейся крыше, но сейчас им было не до этого. – Время? – спросила Рипли, перекрывая рев мотора и ветра. – Прошло две минуты, как я без шлема, – ответил Куст. – Значит, Краб еще жив. Эй, Огурец! Эта развалюха может двигаться чуть быстрее? Никакого ответа мы не услышали. – А ведь Краб сам не всплывет, – нахмурился Пас. |