Книга Считанные дни, страница 33 – Хуан Мадрид

— Ну, как? — спросил Антонио. — Достали?

— Да, — бросила Чаро на ходу. — Охранник продал, а заодно и шприц.

— Содрал двойную цену, — шепнула Ванесса. — Собачий сын.

Землисто-серое лицо Угарте лоснилось от испарины, под глазами с синеватыми ободками обозначились отечные мешки. Он трясся, стуча зубами. Левое запястье было перевязано бинтом.

Увидев девушек, он приподнялся на кровати.

— Принесли? Я вас спрашиваю, принесли? — спросил он срывавшимся от нетерпения голосом.

— Заткнись, твою мать! — осадила его Ванесса. — Не хватало, чтобы нас тут из-за тебя зацапали.

В палате стояли четыре койки. Рядом с Угарте лицом вверх лежал белый как лунь старик с пергаментной кожей и длинными жидкими волосами. Он неподвижно вытянулся на кровати и был похож на женщину. Вторую кровать никто не занимал, а на третьей находился толстый небритый мужчина, который, сдвинув брови, недовольно наблюдал за происходящим.

Чаро подошла к Угарте и показала ему шприц. Потом сказала, обращаясь к Антонио:

— Стань в дверях и смотри, чтобы не пришла медсестра. Живо!

Ванесса надавила на вену выше локтя, и Чаро ввела иглу. Угарте расслабился, закрыл глаза и согнул руку.

— Эй, что вы там делаете? — зашипел толстый мужчина. — Это не дозволено!

— Заткнись, доходяга! Не твое дело! — прикрикнула на него Ванесса.

— Спокойно, спокойно… — говорила Чаро. — Осталось немного… готово!

Антонио со своего поста у двери смотрел на них с опаской.

— Никого не видно, но поторопитесь. Сюда могут войти в любой момент, — сказал он.

Чаро вытащила из вены иглу и быстро завернула окровавленный шприц в бумажную салфетку. Угарте откинулся на подушку с блаженным выражением лица. Из глаз текли слезы, но он не плакал.

— Смотри, мы принесли тебе комиксы. «Капитан Труэно», «Герои Космоса», «Бетмэн»… — показывала ему Чаро.

Угарте схватил девушек за руки. Он казался растроганным.

— А я подумал… — Он замотал головой. — Короче, думал, вы не придете… а вы взяли и пришли… Я вас очень люблю, правда. — Он посмотрел на Ванессу. — Я тебя очень люблю, Ванесса, клянусь матерью. Очень, очень. Ты меня простила?

— Хватит, нам пора. — Ванесса посмотрела на дверь. — А не то загремим в каталажку сегодня же вечером, вот увидишь.

— Скажи, ты меня простила?

— Да, да, черт бы тебя побрал! Только отвяжись.

— И тебя тоже люблю, Антонио. Чистая правда. Спасибо, что пришел… Думал, вы не придете. И не мог больше терпеть.

Антонио подошел к кровати и положил ему руку на плечо.

— Ты уже здоров, Угарте. Все плохое позади, и завтра тебя выпишут.

— А знаешь, какая мысль мне пришла в голову? Научи меня фотографировать. Когда я буду в Севилье, то смогу сам снять свой мотоцикл и Ванессу на нем. Что скажешь?

— Я тебя научу, Угарте. Даю слово. Тут нет ничего мудреного.

— Он сегодня встретится с Сепульведой, возьмет у него интервью, — проговорила Чаро с явной гордостью.

— У Сепульведы? Не может быть. Ну и везунчик ты, парень! Я тоже хочу пойти!

— Сейчас это будет трудно. Но в следующий раз обязательно прихвачу тебя с собой. Обещаю.

— Круто! Ты покажешь мне, как фотографировать, и я смогу тебе помогать, ладно?

— Договорились.

— Нам пора, — подала голос Ванесса. — Уже поздно, пошли отсюда.

Толстый мужчина что-то пробурчал, но никто не понял его слов. Угарте все еще крепко сжимал руки Чаро и Ванессы.

— Смотри, какие классные комиксы. — Чаро поднесла стопку иллюстрированных книжиц к его лицу. — Читай и отдыхай себе на здоровье — не жизнь, а малина!

— Ванесса, ты должна позвонить Хайме в отдел доставки и предупредить, что я болен… Здесь есть телефон, но до него не добраться — большая очередь. Я не смог позвонить. Сделаешь, Ванесса?

— Хорошо, хорошо. Пойдем, Чаро. Нам пора.

Ванесса попыталась высвободить руку из цепкой хватки Угарте.

— Меня обещали взять на постоянную работу, ты же знаешь, поэтому мне надо поставить Хайме в известность. Я должен показать ему свою дисциплинированность. Не забудь позвонить, Ванесса… Они обещали зачислить меня в штат уже в этом месяце.

— Хорошо… Штат, штат! Меня тошнит от этого слова. Ты мне уже дырку в голове сделал своим штатом.

— Ванесса, пойми: если я буду в штате и вдобавок получу одно или два поручительства, то смогу взять ссуду на покупку мотоцикла. — Угарте отпустил руку Чаро и вцепился в Антонио. — Ты дашь мне поручительство, правда, Антонио?

— Обязательно. Конечно же я за тебя поручусь.

— Не могу выкинуть из головы мысли о мотоцикле, только о нем и думаю. — Угарте повернулся к Ванессе. — Увезу тебя, куда только пожелаешь, Ванесса. Ты меня простила?

Он грустно улыбнулся и добавил:

— Я вел себя отвратительно. Никогда так не буду больше делать. Не знаю, что тогда на меня нашло? Зачем полоснул себя по руке? Не иначе, как бес вселился.

— Хорошо, хорошо, — быстро ответила Ванесса и обратилась к остальным. — Двинули отсюда!

— Эй, Угарте, — позвал Антонио, — я сниму тебя за рулем, вот увидишь. Твоя мать прямо-таки остолбенеет от удивления, клянусь!

— Дьявол! Вы все такие…

— Смотри, не заплачь, парень. — Ванесса раздраженно топнула ногой. — Нам надо сматываться отсюда.

— Я сообщу о вас в полицию. — Толстый мужчина приподнялся и сделал движение в сторону двери.

Ванесса метнулась к его кровати и остановилась как вкопанная.

— Если ты не успокоишься, я всажу нож в твое потное жирное брюхо, клянусь матерью! — завизжала она. — А потом отрежу яйца, ты дождешься.

Сообразив, что девушка потеряла над собой контроль, мужчина испугался и полез назад в кровать.

— Прирежу, слышишь?

Антонио подошел к Ванессе, схватил ее за руку и потащил к выходу. Потом повернулся к толстому мужчине.

— Тсс! Это может плохо кончится, вы же понимаете, — предупредил он.

Мужчина закивал головой в знак согласия, натянул одеяло до подбородка и затих.

Антонио отвел Ванессу к двери, а Чаро поцеловала Угарте в щеку.

— Выздоравливай, — пожелала она.

— Мне сейчас хорошо, — ответил Угарте. — Коняшка отменный.

Ванесса открыла дверь и выглянула наружу, изучая коридор. Откуда-то издалека доносился глухой шум двигавшейся каталки и разговор двух женщин.

— Эй, Ванесса! — позвал Угарте. — Не забудь позвонить Хайме, ладно? Я не могу сделать этого сам. Скажи ему, мол, я болен и не в состоянии выходить на работу.