Онлайн книга «Жар-птица»
|
– Как это? – Крис нес багаж. Было поздно. Он вполне мог нажать кнопку по ошибке. Я представила себе, как Робин взмывает в небо и поднимается высоко ― слишком высоко, чтобы выключить устройство. Вот он судорожно цепляется за свой багаж, ведь больше ухватиться не за что… – Спасибо, – сказала я. Конечно, с антигравом он не вышел бы на орбиту, а просто летел бы и летел. Странная идея. Не уверена, что карманный антиграв вообще может существовать. Но для Рэмси эта история вполне подошла бы. Ближе к концу вечера я огляделась в поисках отца Эверетта. Он стоял у стола и разговаривал с пожилыми супругами. Я подождала, пока эти двое не отойдут, затем шагнула к священнику и спросила, понравился ли ему вечер. – Как и всегда, Чейз, – ответил он. – Это мой любимый день месяца. – Не найдется ли у вас пары минут, отец? Мне нужна ваша помощь. – Конечно, Чейз. Чем могу помочь? – Ну… я провожу кое-какие исследования. – По социологии вечеринок? – В том числе. Если серьезно, отец, я хочу спросить вот о чем: вы, случайно, не знали Кристофера Робина? – Криса? Да, знал. Иногда здоровался с ним. Они с Элизабет не были нашими прихожанами, но она бывала на некоторых мероприятиях. Мы были очень расстроены, узнав о ее смерти. – Конечно. – Ее муж… когда это случилось, двадцать лет назад? – Сорок, – поправила я. Лицо его помрачнело. – Как быстро летит время… Да, я был с ним знаком. Правда, только шапочно. – Он взял кусочек жареного картофеля и откусил. – Вкусно. Что же вы хотите узнать? – Хотелось бы выяснить, что с ним случилось. Улыбка священника стала шире. – Разумеется. Что ж, удачи. – Можете что-нибудь подсказать? – Чейз, я знал его довольно плохо. Крис слыл очень самовлюбленным человеком. Думаю, он смотрел на всех свысока. Возможно, он считал, что все остальные жители планеты уступают ему в умственном развитии. – Вижу, он не слишком нравился вам. – Скажем так: я с ним почти не общался. «Здравствуйте», «До свидания», вот и все. Но было что-то в нем такое… некое чувство собственного превосходства. Это бросалось в глаза. – Что-нибудь еще? – Ну… не знаю. Иногда он шокировал кое-кого из наших. – Каким образом? – Своими высказываниями… – Священник окинул взглядом почти опустевший зал и понизил голос: – Полагаю, он был атеистом. – Понятно. – Такое случается. Люди отвергают Бога, считая, что доказательств Его существования нет. – Извинившись, он обменялся парой фраз с несколькими прихожанами, затем снова повернулся ко мне. – Несмотря на свой атеизм, он, похоже, признавал наличие некоего духовного измерения, где мы плывем сквозь вечность, в отсутствие Бога. И считал, что вечного покоя может и не быть. Он высмеивал представление о преисподней, но его ад, по-моему, самый страшный из всех. Пожалуй, я предпочел бы огонь. – Странно, – сказала я. – Следует признать, что он обладал превосходным музыкальным вкусом. По вечерам я иногда прогуливался в окрестностях его дома, направляясь в сторону утеса. Почти всегда из дома доносилась музыка – Чайковский. Шуберт, Римский-Корсаков, Голдстайн, Харкин. Он любил европейских композиторов. – Что-нибудь еще, отец? Вы не слышали предположений о том, что могло с ним случиться? – Я знаю, что полиция подозревала Элизабет. Пожалуй, с полным на то основанием: на кого еще они могли подумать? – Вы не думаете, что она могла приложить к этому руку? – Нет. Ни в коем случае. – Спасибо, отец. – Еще одно: насколько мне известно, он легкомысленно относился к деньгам. Не знаю, связано это с его исчезновением или нет… – Что вы имеете в виду? – Например, он постоянно покупал яхты, а потом терял их. – Они тонули? – Другие яхты, Чейз. Межзвездные. – Вот как? – Я задумалась. – И сколько яхт он потерял? – Четыре или пять. – Вы серьезно? – Вполне. Судя по тому, что я читал, все были довольно старыми. Он покупал яхту, куда-то ее отправлял, а потом мы узнавали, что он приобретает следующую. – Не знаете, что с ними происходило? – Они ломались или случалось что-то еще, и Крис где-то бросал их. Элизабет рассказывала, что он использовал яхты для экспериментов. Для каких именно, я не в курсе. – Спасибо, отец, – снова поблагодарила я его. – Он давал им красивые имена. Одна, кажется, называлась «Звездный ястреб». – «Звездный ястреб»? – Но больше всего мне нравилось другое название, – рассмеялся он. – «Жар-птица». – Поэтично, – заметила я. – Ну да. Это балет Стравинского. Вскоре после моего возвращения в «Ворон на ветру» позвонил Рэмси. – У меня было слишком мало времени, Джек, – сказала я. – Дайте мне еще пару дней. Не могла же я ему сказать, что кто-то из соседей считал, будто Робин изменял жене и поэтому, возможно, стал ее жертвой. Или что он был атеистом. А больше я ничего толком не узнала. – Да бросьте, Чейз. Неужели вам нужно столько времени, чтобы сочинить какую-нибудь историю? Рэмси мне нравился. Он всего лишь несколько лет назад закончил школу журналистов, но я уже видела, что его ждет хорошее будущее. Представительный и достаточно безнравственный, он вполне мог сделать карьеру. Алекс считает таких людей гибкими и изворотливыми, но я собираюсь когда-нибудь написать книгу о том, почему честным и несгибаемым редко удается достичь вершин в любой профессии. Однажды я поинтересовалась мнением Алекса об этом; он сказал, что в большинстве случаев так и есть, добавив, что недостаточно гибкие люди попросту глупы. Конечно, я так не думаю, и Алекс на самом деле тоже. Правда, порой меня одолевают сомнения. – Джек, я еще немного осмотрюсь, ладно? – Как насчет инопланетян, Чейз? Существ из иной реальности? Нет ничего такого? – Ничего, что могло бы вам пригодиться. – О черных дырах, видимо, тоже ничего? А о сталкивающихся вселенных? – Нет. – Сталкивающиеся вселенные – звучит неплохо. Что с живыми мертвецами? – Прошу прощения? Джек – высокий, темноволосый, добродушно-веселый ― улыбнулся. На его лице постоянно читалась мысль о том, что я рассказываю ему не все. – Я разговаривал с одним из участников той вечеринки, на которой были вы с Алексом, несколько дней назад. Он утверждает, что Робин мог стать живым мертвецом. – Джек издал свой фирменный кудахчущий смешок. – Не знаете никого, кто считал бы его вампиром? |