Книга Про Бабаку Косточкину, страница 34 – Анна Никольская

— Папа, а как же подарок? — обиженно спрашивает Дима.

— Ах, да! Совсем забыл. Разверните подарок.

Двое в ливреях с трудом поднимают с тележки коробку и ставят её на пол.

— С днём рождения, сынок! — улыбается Димитрос Константинович и снимает с неё крышку.

И вдруг из коробки выпрыгивает какой-то человек.

Живой!

Я чуть в бассейн не свалился от неожиданности! Выпрыгивает он и ну давай по парку как оглашённый бегать! Как неприрученный зверь из леса! Статисты разошлись уже — рабочее время закончилось, на улицах пустынно.

А человек всё круги по парку нарезает — в майке, трениках и одном тапочке на босу ногу. На углы натыкается, дезориентация у него, наверное. От долгого сидения в коробке.

— Спасибо, папа! — с чувством говорит Дима. — Я о таком всю жизнь мечтал!

Пригляделся я к человеку повнимательнее и говорю:

— А это, случайно, не дядя Коля Расторгуев из двадцатой квартиры?

— Точно, он! — кричит Валя. — Он нас в прошлом году ещё затопил. Краны открыл и уехал на рыбалку на четыре дня. Я хорошо его внешность знаю, это он.

— Дима, зачем тебе этот человек? — спрашивает Нинель. — Он же живой!

— Понимаешь, Колготкова, — вздыхает Христаради, — папа работает день-деньской, а мама всё больше под Парижем живёт. Сирота я никому не нужный, с какой стороны ни взгляни. Собаки у меня есть, попугаи тоже, разные крокодилы. Но ведь с ними по душам не поговоришь! Прислуга занята, а статисты ни бельмеса по-нашему. Вот я и подумал: хорошо бы какого человечишку завести, русскоговорящего. Жить у меня будет, кров с ним будем делить по-братски.

— Но почему дядя Коля? — искренне не понимаю я. — Он мужчина, между прочим, с характером. Непокладистый человек.

— Я с характером! — высовывается из-за пальмы дядя Коля.

— С таким-то интересней всего! Мне, Косточкин, знаешь как подобострастие [17] надоело? Хочется нормального, человеческого общения!

— А ну, щенок, иди-кася сюда! — вдруг как закричит дядя Коля и хвать Христаради за шиворот. — Аристократик недорезанный, Ежова на тебя нет!

— Видали?! — радуется Дима. — А ну-ка, дядя, давай ещё!

— Какой я тебе, ёшкин кот, дядя? Для тебя я Николай Пантеле-е-е-е-евич!

— Молодец, Николай Пантелеевич! — хвалит Дима. — Садись с нами за стол! Чёрной икры хочешь?

Мы с ребятами глядим — только диву даёмся! Вот это взаимопонимание! Вот это называется — нашли друг друга люди!

— Ты что же мне, щенок, рыбьи яйца подсовываешь? А ну, борща сюда неси да ржаного хлеба побольше, с чесноком! И горло промочить!

— Слыхали? — Дима от радости аж сияет. — Это он меня за едой, значит, послал! Ну, Пантелеевич, молодец! Ну силён ты, брат! Да такому дяде цены нет! — сказал так Дима и умчался на фудкорт за заказом.

Посмотрели мы на их идиллию и пошли домой. Зачем людям мешать? Пускай обществом друг друга наслаждаются!

Я когда приехал домой и зашёл в квартиру, мама с папой ко мне кинулись, Бабака у ног вьётся вьюном. Эх, хорошо, думаю, когда все свои, все дома! И поговорить с кем есть, и поплакаться, если приспичит. Одна наша Бабака чего стоит! Нет, я свою семью ни на какие дворцы не променяю с диснейлендами! Ни за какие коврижки с дядями Колями.

А дядя Коля так у Димы и остался. Прижился там у них, в особняке. А что? Всем хорошо: и Христаради, и Расторгуеву, и Амфитеатровым. Теперь их больше никто не топит.

Когда в семействе есть беременная женщина, то всё семейство, можно сказать, беременное вместе с ней. Я говорю о дружных семействах. Таких, как наше. Вот маму, например, токсикоз совсем не мучил. Зато папу ещё как! Он два с половиной месяца страдал изжогой и желудком. Кроме рассольника и квашеной капусты, не брал в рот маковой росинки, горемычный.

Или взять, к примеру, меня. Ни с того ни с сего у меня стали отекать ноги в области ступней. Раньше у меня был тридцать четвёртый размер ботинка, а ближе к третьему триместру до тридцать шестого увеличился. Пришлось покупать новые ботинки, а тапочки мне мама свои старые отдала.

С Бабакой вообще ситуация — оторви да выбрось. Она по весне и так линяет — уделала в доме все ковры, а в этом «юном месяце апреле» вообще сбросила всю шерсть. То есть подчистую! Ходит лысая, но, надо заметить, гордая. Не потеряла достоинства.

— Я, — говорит, — теперь породистая, благородных кровей. Меня, — говорит, — теперь китайской хохлатой собакой представляйте, если кто спросит.

И ведь спрашивают! В Барнауле китайских хохлатых собак днём с огнём не сыщешь, а тут на тебе — ещё и говорящая. Только вот с пресловутым хохолком загвоздка вышла, вернее с его отсутствием. Но Бабака и тут выкрутилась — она у нас находчивая: выстригла хохолок из маминого мохерового свитера. Правда, мама потом ругалась: всё-таки Бабака испортила дорогую вещь. Но ведь чем не пожертвуешь ради экстерьера!

— Ты не могла Степиным пуловером пожертвовать? — негодует мама. — Он по крайней мере не малиновый, а как раз серенький.

— У Степана Валерьяновича пуловер турецкий, — терпеливо поясняет маме Бабака. — А мне китайский нужен. Я же китайская хохлатая, а не турецкая. А что до цвета, так малиновый теперь в моде — Эвелина Хромченко сказала по телевизору.

Это женщина из маминой любимой передачи про моду. Мама всегда прислушивается к её авторитетному мнению.

— Тебе, Катя, вредно смотреть телевизор в больших количествах, — говорит папа. — От него исходят электромагнитные излучения. Они на Аделаиду могут подействовать неадекватно.

— Это как? — прищуривается мама.

— Ну не знаю… — медлит папа. — На характере её отразятся или на внешнем облике. Вот, например, в Иллинойсе, штат Мичиган, был известный науке случай. Вместо девочки, мама которой с утра до вечера смотрела телевизор, родился…