Онлайн книга «Другая жизнь»
|
– Значит, так. Сейчас варите себе поесть. Ночуете с нами. Без глупостей. Сзади раздался щелчок. Лиса с показным видом разрядила арбалет. Мужики сглотнули. Старшой снова покрутил головой. – Завтра все идем вниз, в деревню. Своим и всем, повторяю – всем, кто бы ни спросил, будете говорить, что вы в лагере сидели и, что здесь творилось, не видели и не слышали. Староста кто? – Там он, – махнули рукой в сторону холмика. – Жаль. Его бы я повесил, чтоб своих деревенских не подводил под камень. Деньги вам дали? – Задаток… – Мужики полезли по карманам. – Оставьте себе. Сколько ваших легло? – Семеро. – Лиса, принеси им на семерых, сколько Второй даст; скажи, я попросил. Отдадите семьям, воины, еж вам в… одно место. И еще раз: никому, ничего. От нас через год человек придет, проверит. Все понятно? – Понятно. Благодарим, уважаемый. – Все. Разбирайте засеку, запаливайте костры. Таким командирским голосом шипел – если бы я его не знал, сам бы штаны намочил. Где только нахватался? Пошли к своим. Второй вертел меч командира. – Всегда хотел что-нибудь легкое вторым клинком взять. Вот и нашел. – А чего так не радостно? – Так воин-то посильнее меня был. Еще бы чуть-чуть, и он бы мой меч разглядывал. – Так ты ж его срубил, почему он сильнее? – Он просто осматривался. Срубил бы меня сразу – вы бы на него накинулись. И от Лисы он мной закрывался. А достал я его потому, что он на коне привык драться, вот про ноги и забыл немножко. Там в сече на них поножи кавалеристские, а здесь нет. Ладно, как там Старшой говорит: «Будем жить, пока живы». Я остолбенел: круче Второго в драке был, наверное, только Весло, но там установка на другое – прорваться и уйти. – Панцирь его чего не взял? – Слишком заметная вещь. Да и заслужил он в броне упокоиться. – А меч? – А оружие можно. «Я жив, пока мой меч видит солнце и кровь врагов». – Ну-ну. Может, как Старшой, нам вечером стихи почитаешь? – Ты знаешь, куда тебе пойти… 15 ветряка 317 года. День. Северные отроги. Лиса Эти поиски и большая драка многое изменили в отряде. Я вспоминаю, как отец набирал молодых парней на службу в егеря, когда наступала необходимость. Обычно это переходило от отца к сыну, но бывало и так. Всегда шла притирка старых и молодых, и кто-то уходил, и кто-то возвращался, и кто-то погибал от браконьерской стрелы или от зубов и клыков хищника. И вот наступал момент, обычно после большой облавы на людей или охоты на зверя, когда егерская застава становилась одним целым. Попыталась это рассказать Сержанту и Старшому. Сержант вспомнил, что в армии тоже так. – Притерлись друг к другу просто. Старшой покивал головой: – Легче жить, когда знаешь, что тебя прикрывают по бокам и сзади. Семья тоже ведь для этого. Спокойствие наступает: все свои, можно доверять. Сержант вон только сейчас стал спать, когда молодежь в карауле; ведь так? Сержант усмехнулся и кивнул, покрутив башкой. Жуткое зрелище для непривыкших. Где ж такие шрамы можно получить… – Семейка, ежа контулукского им в задницу, – Сержант почесал репу, – осядем где-нибудь, детишек нарожаем. Мы со Старшим рассмеялись, он-то весело, а я через силу, детишки – это здо́рово, мне, наверное, это теперь не грозило. А хочется. 9 капеля 317 года. Утро. Северная дорога. Старшой После удачи с золотом в шахте Старшина перестал брать совсем мелкие заказы. Нанимались только по-крупному. Но таких наймов становилось все меньше и меньше. Караваны ходили со своей постоянной охраной, в городках навели какой-никакой порядок. Пару раз видели даже небольшие воинские отряды с корроннскими флажками на пиках. Один из отрядов пытался даже прищемить нас, приняв за разбойников, но вышедшие вперед Весло с Сержантом развеяли их опасения. Молодой командир, с только пробившимися усами, даже вскинул руку в приветствии, проезжая мимо нас. Отряд тоже состоял почти полностью из молодежи, в новенькой броне, на лошадях одной масти. Проезжая мимо, они с гонором держались в седле, но косились на наши пыльные мятые кирасы и неуставные сбруи у каждого. Сзади ехали двое ветеранов, с повисшими усами и в потертой, видавшей виды броне. – Куда, бойцы? – окликнул их Старшина. Те хотели промолчать, но, внимательно посмотрев на куртку Старшины, все-таки ответили: – В Брони, в караул. – Как там столица? Ром не подорожал? – Дешевеет, наоборот. Еле держимся, – засмеялись они. – Без ран! – крикнул им вслед Старшина. – Без ран! – откликнулись они на это воинское пожелание. Я догнал Сержанта. – Что вы им сказали? Весло усмехнулся, не ответил. Сержант, как обычно, покрутил головой, надел шлем. – Солдат солдата завсегда понять может, а в строю он или в отставке – все равно, – голос его дрогнул. Весло снова усмехнулся. Похлопал Сержанта по плечу: – Ты еще в строю, вояка. – Знаю. Мы в строю, пока не закопают. – Старшой, ты ему сегодня почитай что-нибудь веселое, а то не заснет еще, расплачется. – Хорошо, веселое так веселое. Почитал. Но не веселое. «О доблестной гибели корроннского отряда при защите замка Корр, не сдавшегося и не спустившего флаг, погибшего, но заставившего кондрекоров отказаться от захвата Южной провинции; записано со слов последнего живого участника – сержанта отряда, умершего впоследствии от ран, во славу порядка, чести и достоинства нашего народа». Сильная вещь. И эпизод с флагом. И с предателем. И с голодом. И с самопожертвованием солдат. Очень правдиво, с множеством деталей, которых я не понимал, но ветераны радостно узнавали и с одобрением хмыкали. Даже Второй не комментировал ехидно по привычке, а внимательно слушал, чему-то согласно кивая головой. После окончания повести – смерти последнего воина – Лиса чуть не заплакала. Старшина одобрительно покряхтел: – Да, почти как у нас в Морском походе. Человек знал, о чем пишет. Ветераны закивали. Допили кружки и начали вспоминать военные байки. Молодежь с открытыми ртами посматривала на них. Я отошел, сел рядом с Лисой и Сержантом, который в течение всего времени не сказал ни слова. Он грустно посмотрел на меня, покрутил головой, потрогал свои жуткие шрамы на черепе и неожиданно тихо, очень тихо сказал: – Не так все было. Совсем не так. – Встал и вышел. |