Онлайн книга «Врата Тьмы»
Когда они разомкнули объятие, соединив руки в последнем пожатии, перед ними был Круг. Уличные фонари светили все слабее, все более тускло, чем ближе подходили они к Тьме, и, наконец, она полностью поглотила их свет. Большой силуэт башни университетского колледжа, обычно господствовавший над лужайкой, в эту ночь не мог выделиться своей чернотой на фоне беззвездного неба. Роланд посмотрел на часы. Одиннадцать сорок шесть. Еще четырнадцать минут. — Почему бы нам, — спросил он сегодня днем у Эвана, — не пойти туда пораньше, скажем, до заката, вызвать Богиню, объяснить ей все и пойти домой? И пусть дальше она сама справляется. Ответ Эвана, как это часто бывало, оказался вопросом. — И мы попросим Богиню подождать ради нашего удобства? — И сам же ответил: — Нет. Мы ее позовем в момент нужды. И Эван улыбнулся, увидев недовольную мину Роланда. — Есть максима, оставшаяся от старых времен и в новых тоже действующая: «Боги помогают тем, кто сам себе помогает». — Опять банальность из печенья с предсказанием, — фыркнул Роланд. Постукивая по спинке стула, Эван закинул ногу в ботинке на кухонный стол. — Эти предсказания из печенья бывают весьма разумными. Они пошли к центру Круга. Ребекка держала за руку Эвана, Роланд — Ребекку. Этот контакт поддерживал, помогал делать шаг за шагом, хоть они и знали, что ждет их в конце пути. Чем ближе они подходили к Тьме, тем тише становились звуки вечернего города, и под конец они словно плыли в тишине, нарушаемой лишь тихим серебряным звоном браслетов Эвана. Они молчали. Все уже было сказано. — Эван, а что будет делать Адепт Тьмы, пока я буду петь? — Пытаться тебя остановить. Роланд подумал, что знал этот ответ заранее. — А ты? — Защищать тебя. — Я не то чтобы сомневаюсь или что, но ты сможешь? Эван грустно улыбнулся. — Победить его я не смогу — слишком сильно сдвинулись весы, но смогу отвлечь настолько, чтобы ты закончил песню. А тогда уже все будет зависеть не от нас. Они чуть обошли Круг, избегая зоны Врат Тьмы, и остановились на траве под выстроившимися полукругом дубами. Что-то тихо прошелестело, и Роланд ощутил прикосновение к волосам. Он глянул вверх, но на ветвях не было маленького народца, и ветер тоже ветвей не шевелил. Роланд взглянул на своих спутников, но они, кажется, ничего не почувствовали, так что он пожал плечами и решил не обращать внимания. Вряд ли будет время беспокоиться насчет деревьев. Они подходили все ближе к центру лужайки, и присутствие Тьмы стало ощущаться почти физически. Она выступала, как болотная жижа, там, где пролилась кровь, клубилась вокруг ног, протягивала туманные щупальца к коленям, с каждым их шагом поднимаясь чуть выше. — Назад! — рявкнул Эван. — Этот мир еще не твой! Он развел руки, и вся лужайка очистилась, кроме бурлящей массы, отмечавшей место жертвоприношения. — Так-то лучше, — одобрил Роланд. Потом он заметил, что остальной мир, мир за пределами Круга, как бы отделился от них барьером, напоминавшим закопченное стекло. Сквозь него было видно, но неясно, и дома казались призрачными и нереальными. Одиннадцать пятьдесят семь. — Эван, — Роланд поставил футляр на траву и расстегнул замки, — я ведь не видел этой песни до сегодняшнего утра. Что, если я собьюсь? Эван слегка потрепал его по плечу, ободряя, но сказал только одно: — А ты не сбейся. — Не сбейся, — повторил Роланд. — Ладно. Вынув Терпеливую из футляра, он накинул на плечи ремень и встал. «Четыре куплета, вступление и финал и переход из ре-минор в фа-мажор. Почему я?» Потому что больше никого у них нет, сказал голос у него в голове. Эван взял лицо Ребекки в свои ладони и глубоко заглянул ей в глаза. — У тебя мое сердце, Леди. Храни его. Ребекка вздохнула, прикусила губу, чтобы она не дрожала, и положила руки поверх рук Эвана. — И я люблю тебя, Эван. Роланд ждал объятия, но его не было. Только нежный поцелуй — и расставание. У него заслезились глаза, и он отчаянно замигал. Когда к нему вернулось зрение, Адепт стоял перед ним. И все, что Роланд хотел сказать — «удачи», «будь осторожен», «ни пуха ни пера», — оказалось вдруг настолько затертым, что он лишь кивнул в надежде, что Эван поймет. Эван кивнул в ответ. — Ты сам пришел встретить свою гибель. Как это… благородно! Бархатная одежда Адепта Тьмы поглощала весь оставшийся свет. За ним вырастали врата. Эван повернулся к Адепту Тьмы, и перед этим на его лице мелькнуло выражение неизъяснимой печали. Всего на мгновение. На те несколько секунд, которые понадобились Роланду, чтобы понять: Эван зашел слишком далеко, и его уже не остановить. — Он же знает, что идет умирать! — Роланд обернулся к Ребекке, а та смотрела вслед Эвану с тоской отчаяния. Ребекка шмыгнула носом. — Знаю. — Мы не можем его отпустить… — Мы должны его отпустить. — Но что-то же мы можем сделать? — Да. — Она вытерла нос рукавом, не отрывая глаз от Эвана. — Пой! Врата были выше Адептов, шириной в десять или двенадцать футов, и все росли. С бьющимся у горла сердцем Роланд взял первый аккорд, зная, что обрекает этим Эвана на смерть. Адепту Тьмы не было нужды драться, пока музыка не стала тому причиной. Ставка — Эван против целого мира, почти потерянного. И Роланд заставил пальцы играть. У него за спиной — он чувствовал это — слушала Ребекка, слушала с всепоглощающей самоотдачей, с которой она делала все. И тогда Адепт Тьмы посмотрел мимо Эвана и встретился глазами с Роландом. «Ты — мой, — сказала его усмешка. — Ты это знаешь, и я знаю. И когда все это закончится, я за тобой приду». У Роланда онемели пальцы. Он забыл аккорды. Забыл музыку. Забыл слова. Забыл обо всем, кроме Тьмы. Его затрясло. — Роланд! — Ребекка схватила его за плечо, и ее пальцы глубоко впились в мускулы, отвлекая внимание от Адепта Тьмы, хотя ее слова все еще доносились, как из глубокого туннеля. — Эван не даст ему тебя тронуть! Эван. «Если он хочет умереть за мой мир, то я, черт побери, могу за него спеть!» И его пальцы снова нашли струны. Он начал первый проигрыш. К концу второй строки самодовольная улыбка Адепта Тьмы исчезла. К концу третьей он зарычал и бросился. |