Онлайн книга «Врата Тьмы»
К счастью, заговорила одна только Хрона. Тоже не сахар, но не так страшно, как когда они говорят одновременно. — Вечна только Богиня. А тела, что мы носим, смертны. Когда они умирают, хранящаяся в них ипостась совершает переход. Когда умирает тело Матери, ипостась немедленно переносится в новый сосуд — девочку, у которой только начались менструации. Последний раз это совпало с катастрофой, убившей родителей Ребекки. Травма вызвала у Ребекки кровь, а Матери нужен был сосуд… А в момент перехода ипостась действует, а Мать — целительница. Вот она и исцелила. Случись катастрофа неделей раньше, Ребекка умерла бы, не испытав прикосновения Богини. Случись она неделей позже, Ребекка умерла бы, и Мать бы перешла в следующий по очереди Сосуд. Но поскольку она случилась, когда случилась, — Хрона распростерла руки, и рукава ее платья затрепетали на внезапном ветру, как крылья черной птицы, — Ребекка выжила, и Мать была поймана в треснувший сосуд, который не мог ни правильно содержать ее, ни освободить. — И мы были притянуты к ней, — в первый раз заговорила Дева, — чтобы защитить. И снова заговорили все три — как одна. — Я — та ось, что держит весы. Роланд составил руками треугольник, и один угол скосил. — Именно так, — согласилась Хрона. Она повернулась к Эвану. — И если ты возьмешь сосуд с собой, Мать обретет свободу перехода, и не так просто будет снова нарушить равновесие. «А если Мать перейдет, — подумал Роланд, — что останется от Ребекки?» Но у Эвана сомнений не было. — Пойдешь ли ты со мной, Леди? — спросил он снова, но сейчас уже от себя, а не по обещанию. — Да! — с сияющими глазами кивнула Ребекка. — Свершилось! — произнесла Богиня, и в воздухе соткалась дрожащая завеса. — Вернись в Свет, и будь благословенна. — Постой! — Ребекка высвободилась из объятий Эвана и развела руки. Обрывки, бывшие когда-то Томом, стали сходиться вместе, и вскоре на траве лежал пушистый светло-серый кот с гордой белой кисточкой на хвосте. Ребекка встала рядом с ним на колени. — Прощай, любимый друг, я никогда тебя не забуду. — И серебряная слеза капнула на мягкий мех. Потом Ребекка протянула руки, и кот ушел в землю. — Иди с миром, и да найдешь в конце пути жирных мышей, густые сливки и любящие руки, что всегда почешут у тебя за ухом. Роланд шмыгнул носом и утер глаза. «Ты же вообще кошек не любишь», — напомнил он себе, но этот старый аргумент почему-то потерял силу. Ребекка взяла его голову в ладони, притянула к себе и поцеловала в бровь. — Мой знак на тебе, — сказала она, — моя защита и моя любовь. «Это же Богиня», — сказал голос у него в голове. «Это Ребекка», — ответил ему Роланд. И крепко ее обнял. — Будь счастлива, детка. — И ты тоже. Кажется, ты теперь нашел свою музыку. — Я тоже так думаю, детка. Она протянула ему ключ от своей квартиры. — Ты будешь поливать мои цветы? — А как же! — А малыши свое молоко получат? — Полную миску каждый вечер, — поклялся он. Тогда она ему улыбнулась, и вдруг оказалось, что эта сумасшедшая неделя стоила каждой минуты боли и страха. Она отошла, и оказавшийся на ее месте Эван благословил его. Роланд посмотрел долгим взглядом — хотелось бы еще подольше — и сказал: — Мне только жаль, что мы не… Повисло молчание, и Адепт тоже ответил долгим взглядом. И вдруг подмигнул. — Может быть, в следующий раз. «Следующий раз! — завопил голос в голове. — Следующий раз!» «Заткнись!» — сказал ему Роланд. Обняв друг друга за плечи, Эван и Ребекка шагнули во Врата, и на мгновение Роланд увидел воина в лазури и серебре с разукрашенным мечом у бедра, и создание Света, зацепившее большими белыми крыльями верх Врат, и того Эвана, которого он знал, — всех трех в одном. И вокруг Ребекки возникло сияние и образы, только вместо меча она несла сноп пшеницы. Потом, всего на секунду, завеса на Вратах стала прозрачной, и Роланд увидел за ней Свет. Он шагнул, раз и другой, но тут Врата исчезли, и миссис Рут уперлась ему ладонью в грудь. — Барды могут ВИДЕТЬ, но пройти не могут никогда, — объяснила она сурово, но доброжелательно. — Это одна из вещей, которые делают их Бардами. — Но… — Даже не думай, парнишка. Он посмотрел на нее, на самом деле посмотрел, и увидел старую толстую тряпичницу, выпирающую из потрепанного черного платья. Дару была одета в белые шорты и блузку, и единственным признаком Девы-воительницы был кастовый знак на лбу. — Ив самом деле кончилось, — вздохнул Роланд. Миссис Рут фыркнула: — Ты когда-нибудь слушаешь, парнишка? Ничего не кончается. Круг вечно идет по кругу. — Она протянула пухлую руку и слегка похлопала его по щеке. — Иди домой. Поспи. Научись играть на своей новой арфе. Не лезь в неприятности. А ты, — она повернулась к Дару, — больше ешь. Уж больно ты тощая. Миссис Рут повернулась и, переваливаясь, пошла прочь. Роланд встал на колени, чтобы уложить Терпеливую в футляр, поднял голову и увидел, как Дару смотрит на него. — Что ты будешь теперь делать? — спросила она. Роланд пожал плечами и поднялся. — То, что она сказала. Я так думаю. Дару кивнула. — Это самое мудрое. — То есть ты… — Я — это я. И завтра уже не вспомню, что была кем-то другим. — А она? — Роланд махнул рукой в ту сторону, куда ушла миссис Рут. — Хрона — помнит. Это часть ее работы. — Дару зевнула и потянулась. — Не знаю, как ты, а я бы выпила кофе. Роланд минутку подумал. — Знаешь, и я тоже. И они пошли через лужайку в сторону фонарей Колледж-стрит к обычным странностям, которые можно найти в круглосуточной забегаловке. — То есть вот это, Дева-воительница и прочее, так ты не… — Нет. — А, понял. На другой стороне лужайки констебли Паттон и Брукс стряхнули с себя оцепенение и полезли обратно в машину. Лицо — или предмет, они не знали точно, — ответственное как минимум за две смерти, никогда не предстанет перед судом, но здесь свершилась своего рода Справедливость, и они были удовлетворены. — Мы, э-э, как — докладывать будем? — спросил Брукс, постукивая пальцами по приборной панели. Напарница иронически подняла бровь, и он вспыхнул. Паттон перебросила тумблер микрофона. — Говорите, 5234. — Мы отъезжаем от Круга. |