Онлайн книга «Сиятельный»
Теодор был потомственным дворецким; он умел держать удар, как никто другой, и обычно не позволял себе проявления сильных эмоций, но сейчас проняло и его. – Что, простите? – переспросил Барнс, не сумев скрыть изумления. – Но как же так… Я успокаивающе похлопал слугу по плечу, легкомысленно бросил: – Положись на меня, – и отправился в спальню. Там сразу зажег газовый рожок, затем разделся, убрал пиджак, брюки и сорочку в платяной шкаф, разрядил «Рот-Штейр». А вот «Цербер» разряжать не стал и положил его к снятому хронометру на прикроватную тумбочку. Потом запалил ночник, проверил, заперты ли ставни, и лишь после этого погасил газовое освещение. Смешно? Не знаю, не знаю. Жизнь научила меня не игнорировать свои страхи, сколь надуманными бы они ни казались. Ночник должен гореть, ставни – быть запертыми, а на прикроватной тумбочке – лежать заряженный пистолет. Точка. Утро прокралось в спальню беспокойным солнечным лучиком, что отыскал прореху в рассохшихся ставнях и принялся светить в глаза. Я перевернулся на другой бок, но сразу взял себя в руки и, вопреки обыкновению, разлеживаться в постели не стал. Прошлепал по холодному полу босыми ступнями, одно за другим распахнул окна и на всякий случай придирчиво осмотрел толстенные доски ставен на предмет свежих царапин. Но нет – новых не появилось. Утренняя свежесть заполонила комнату как-то очень уж резво; я отошел накинуть халат, после вернулся к выходившему на восточную сторону окну. С пригорка открывался неописуемый вид на старые районы города, на все эти островерхие крыши, золоченые башенки, дворцы и сады. Много дальше маячила серость фабричных окраин; там тянулись к небу многочисленные трубы, а в тучах исторгаемого ими дыма неторопливо плыли грузовые дирижабли. Говорят, раньше в ясную погоду с вершины Кальварии был виден океан, но ясные дни в Новом Вавилоне встречались реже, чем жемчужины в сточных ямах. Дым, гарь и смог накатывали на город со всех сторон. Плевать! Я передернул плечами и отошел к тумбочке. Защелкнул на запястье браслет хронометра и принялся одеваться, а в голове, будто заевшая грампластинка, крутилось: «Воскресенье. Воскресенье. Воскресенье!» Бал! В четыре часа пополудни начнется бал, и если на нем что-то пойдет не так… Об этом не хотелось даже думать. Усилием воли я заставил себя позабыть о дурных предчувствиях и отправился в ванную. – Комната готова? – спросил у попавшегося на обратном пути Теодора. – Готова, виконт, – подтвердил дворецкий и пригладил черные как смоль бакенбарды. – Какие вести из Нового Света? – Все по-прежнему, – сообщил я. – Хьюстон в осаде, по всей линии фронта идут позиционные бои. – Ацтеки никак не угомонятся, да? – покачал головой Теодор и предложил: – Хотите осмотреть гостевую комнату? – Это лишнее, – отказался я и спустился на первый этаж. Живот подводило от голода, но завтракать дома я обыкновения не имел и по выходным захаживал в итальянскую таверну неподалеку, где мне был открыт кредит. А поскольку сегодня привычный распорядок дня полетел в тартарары, оставалось лишь глотать слюну в ожидании вечернего приема. Я досадливо глянул на хронометр, и тут в прихожей звякнул колокольчик. – О! – многозначительно произнес дворецкий, не отстававший от меня ни на шаг. Известие о прибытии гостя попросту выбило его из колеи. Впрочем, меня это обстоятельство нервировало несказанно больше. Во многих знаниях – многие горести, все верно. Тем не менее я своей растерянности выказывать не стал. – Оставь это мне, Теодор, – отослал я слугу, вышел из дома и поспешил к воротам. На ходу нацепил на нос очки – и круглые темные окуляры враз вернули уверенность в собственных силах. Сомнения оставили меня; я решительно распахнул дверь и улыбнулся молодой девушке с огненно-рыжими волосами, правильными чертами симпатичного округлого лица и бесцветно-светлыми глазами сиятельной. Фигуру гостьи скрывал длинный плащ, но я и так знал, что сложением она могла дать фору самой Афродите. Стройные бедра, осиная талия, высокая грудь… – Елизавета-Мария! – со всем возможным радушием улыбнулся я, прогоняя вставшее перед глазами видение. – Словами не передать, как меня радует, что вы сочли возможным принять приглашение… – Леопольд, вы были чрезвычайно убедительны, – легко рассмеялась девушка, передавая объемный дорожный саквояж. – Вы просто не оставили мне выбора! – Надеюсь, не нарушил ваших планов… – Нисколько, уверяю вас! Блеснули в улыбке белоснежные зубы, и с некоторой долей отстранения я решил, что лишь тонкие бледные губы не позволяют причислить Елизавету-Марию к писаным красавицам. Но заострять на этом внимание не стал и поспешно отступил в сторону, впуская гостью внутрь: – Проходите, прошу вас! Девушка ступила за ограду, окинула взглядом мертвый сад и не удержалась от озадаченного возгласа: – Миленько… Солнечным утром черные деревья выглядели далеко не столь зловеще, нежели глухой ночью, но все же я счел нужным поправить гостью: – Оригинально. Непривычно. Вызывающе. Но никак не миленько. Елизавета-Мария бросила на меня внимательный взгляд и медленно кивнула: – Как скажете, Леопольд. Мы поднялись на крыльцо и прошли в дом, там я передал саквояж дворецкому и представил слугу гостье. – Это Теодор, по всем вопросам обращайтесь к нему. К сожалению, мне придется отлучиться по делам. – К вашим услугам, госпожа, – торжественно объявил дворецкий, принимая у девушки плащ. Елизавета-Мария благосклонно улыбнулась в ответ, сняла шляпку, тряхнула тяжелой копной волос. – Леопольд, неужели ты собираешься вот так сразу бросить меня одну? – проворковала она. – Мы могли бы… Я нервно сглотнул и поспешил взять ситуацию под контроль, а точнее, взял под руку девушку и провел ее в гостиную. – Бал в четыре, – напомнил там гостье. – Надо забрать у портного костюм. А твое вечернее платье… – Не беспокойся об этом, дорогой, – ответила девушка и остановилась напротив камина, где ее внимание привлекла висевшая на стене сабля. – «Капитану Орсо за личную доблесть. Зюйд-Индия, тридцатое октября тысяча восемьсот тридцать седьмого года от К. Н.», – пригляделась Елизавета-Мария к выгравированной на клинке надписи. – Это оружие твоего отца? – повернулась она ко мне. – Деда, – покачал я головой. – Он отличился при штурме Батавии. Получил тогда чин капитана и наследное дворянство. |