Онлайн книга «Сиятельный»
– Дьявол! – выругался Рамон, подбежав ко входной двери. – Он ушел! – Черт с ним! – прохрипел я, спускаясь следом. – Портье! Рамон, куда подевался этот слизняк? Задвинул засов, констебль подошел к конторке и поморщился: – Тут он, не кричи. Да и сам я уже заметил черневшую в том углу лужу крови. – Мертв? – спросил у Рамона. – Мертв, – подтвердил напарник, перезаряжая дрожащими руками револьвер. – Мы облажались, Лео, – выдохнул он. – Мы крепко облажались! И с этим было не поспорить. Убийца скрылся, портье мертв, вот-вот начнут выглядывать из своих номеров перепуганные стрельбой постояльцы, а на звуки стрельбы уже спешат все окрестные постовые. – Интересно, здесь есть черный ход? – усмехнулся я, когда с улицы донеслась пронзительная трель полицейского свистка. – Лео, даже не заикайся, – нахмурился Рамон. – Мы не уйдем через черный ход, ясно? Я беззлобно выругался и уселся на нижнюю ступеньку, не став подбивать своего излишне принципиального товарища на побег с места преступления. С учетом оставленных нами улик более глупой затеи в голову прийти просто не могло. Но от подначки все же не удержался: – Просто скажи, что боишься выйти на улицу. – Боюсь, – подтвердил Рамон. – А ты будто сам не видел, как эта сволочь от серебра уворачивалась! В упор ведь стрелял! Нет, дальше без меня! Три тысячи – это куча денег, но голову взамен оторванной точно не хватит пришить. – Слабак! – рассмеялся я, хоть самого так и потряхивало. – Лучше подумай, что расскажешь коллегам. Рамон фыркнул: – Сам выкручивайся! Ты попросил меня помочь, подробностями делиться не пожелал. Вот и все, что я знаю. – Сойдет, – кивнул я, поскольку патент частного сыщика и поручение от Банкирского дома Витштейна оставляли достаточное пространство для маневра. Но врать не собирался. Более того, намеревался выложить все без утайки. Честность в таких делах – лучшая линия защиты. Ну или почти… Я достал зажигалку и подпалил уголок полицейской карточки. Понаблюдал за разгорающимся огоньком и предупредил приятеля: – Портье сам вызвался показать нам номер подозреваемого. Мы зашли, а там такой беспорядок… И тут в дверь беспорядочно заколотили. – Откройте, полиция! – заголосили на улице. – Еще есть время сбежать через черный ход, – пошутил я, потом вздохнул и махнул рукой. – Ладно, отпирай… 3 Отпустили нас уже утром. Сначала меня, через полчаса Рамона. Я дождался приятеля на скамье во внутреннем дворике Ньютон-Маркта и вместе с ним вышел на улицу. Там мы переглянулись и, не сговариваясь, заковыляли в «Винт Архимеда». Шли молча; сил на разговоры уже не осталось. Разговорами нас занимали всю ночь. Сначала опрашивали первыми прибывшие на место преступления сыщики, потом допрос продолжили два въедливых детектива-сержанта, а закончилось все крайне неприятной беседой с главой сыскной полиции Морисом Ле Бреном. Наличие патента частного сыщика и поручение от Банкирского дома Витштейна изрядно выводило из себя бывших коллег, но уверен – без предъявления обвинений обошлось лишь потому, что никому не хотелось раздувать очередной скандал. Слишком уж резонансным оказалось убийство Исаака Левинсона и всей его семьи. Вот и отпустили, взяв очередную расписку о неразглашении. Плевать! Делиться подробностями с газетчиками я в любом случае не собирался. Не тот случай… «Винт Архимеда» в силу раннего времени оказался полупустым, но мы все равно уселись в самый дальний угол. – Наломали дров, да? – вздохнул Рамон, когда хозяин принес бокал белого вина и содовую ему и кувшин лимонада мне, получил несколько мелких монет и оставил нас в покое. – Не без этого. – Меня бы точно уволили, – с усмешкой протянул бывший констебль, – если бы не успели уволить до того. – Видишь, как удачно получилось, – улыбнулся я, наполняя бокал лимонадом. Рамон кисло глянул в ответ. – Знаешь, сколько платят ночному сторожу на угольном складе? – спросил он. – Кстати, раз уж речь зашла о деньгах! – Я достал из правого сапога пачку колониальных долларов и принялся, загибая уголки банкнот, их пересчитывать. – Что это?! – всполошился Рамон. Я погрозил ему пальцем, дошел до конца и разделил пачку на две равные части. Одну протянул приятелю. – Что это? – повторил он вопрос, не притрагиваясь к деньгам. – Это аванс. Восемьдесят долларов, – ответил я, убирая изрядно похудевшую пачку во внутренний карман пиджака. – По нынешнему курсу это франков четыреста, так? – уставился на меня Рамон, который еще не отвык быть полицейским. – Лео, ты что – утаил восемьсот франков? – Не утаил, – возразил я, поправляя очки, – а изъял в целях осуществления следственных мероприятий. – Обоснуй. – Оборотень знает о деньгах? Знает. Если через сообщника в Ньютон-Маркте он получит опись изъятых из номера вещей и не увидит в списке сто шестьдесят долларов, то наверняка захочет их вернуть. Сам придет! – А мне тогда зачем половину отдал? – Если я с ним не справлюсь, то за остатком отправлю к тебе. Я верю в тебя, Рамон. Крепыш уставился на макет винта Архимеда, что висел прямо над столом, и какое-то время раздумывал над моими словами, потом убрал деньги в карман и потребовал: – А теперь обоснуй, почему мы имеем право потратить эти деньги на собственные нужды. – Все просто, – рассмеялся я. – Ты же не хочешь снабдить преступника деньгами, пусть даже и невольно? Чем больше ты успеешь потратить, тем меньше денег вернется оборотню! Или ты рассчитываешь справиться с ним один на один? Рамон в существование гипотетического сообщника убийцы нисколько не верил, но все же досадливо поморщился: – Типун тебе на язык! – Затем откинулся на спинку стула и сообщил: – Пока в Ньютон-Маркте мурыжили, успел перекинуться парой слов со знакомым констеблем; всем причастным строго-настрого приказали держать язык за зубами. Предупредили, что, если история просочится в газеты, поиском виновного займется лично главный инспектор. Меня передернуло. Не хотел бы я привлечь внимание этого жуткого старика. Но сказал не об этом. Вылил в стакан остатки лимонада и с досадой произнес: – Надо было сразу оглушить его электричеством! – Надо было, кто спорит? Теперь ты к нему с электрощупом и близко не подойдешь. Такой трюк мог сработать только раз, – резонно отметил Рамон, поднимаясь из-за стола. – Забудь об оборотне, пусть его выслеживает Третий департамент. |