Онлайн книга «Бессердечный»
– «Лунному цирку» пять веков, представляешь? – сообщил Альберт, раскрыв программку. – Изначально они выступали в Новом Вавилоне, но последние триста лет колесят по Европе. Некоторые номера не менялись со дня основания! – Очень познавательно, – фыркнул я, рассматривая сцену и ряды сидений, большей частью уже заполненных зрителями. Засыпанная опилками круглая арена традиционно располагалась в самом центре просторного помещения, свод купола уходил ввысь, ни окон, ни фонарей там не было, и тросы терялись в полумраке. – Всегда любил узнавать что-то новое, – пожал плечами поэт. – Всегда любил узнавать что-то полезное, – парировал я. – Ты скучный, Лео! – А ты зануда. – Надо было взять коньяка, – вздохнул поэт, и тут раздался третий звонок. Потом выступал конферансье, играл сессионный оркестр, кривлялись клоуны – рыжий и белый, фокусник доставал из цилиндра кроликов и голубей, исчезала из закрытой коробки миловидная девица, перекидывались горящими булавами жонглеры. Ничего необычного, все как всегда. Но скучал я лишь до тех пор, пока не начался номер воздушных гимнастов. Они выступали без страховок и натянутой над ареной сетки, но выделывали при этом под куполом такие фортели, что я просто замер с открытым ртом. Гимнасты летали. Действительно летали, ежесекундно нарушая закон всемирного тяготения, и в былые времена неминуемо схлопотали бы обвинение в колдовстве. А так люди просто замирали от ужаса; зал то взрывался аплодисментами, то накрывал меня волнами восторженного страха. Иногда казалось, что кто-то из артистов срывается и камнем падает вниз, но всякий раз под рукой в самый последний момент оказывалась трапеция или же его перехватывал идеально рассчитавший время напарник. Одно только это представление стоило выхода в цирк. – Поразительно! – вздохнул Альберт Брандт, когда гимнасты раскланялись и убежали за сцену. Я был вынужден с ним согласиться. Ничего подобного мне видеть еще не доводилось. Вновь вышел конферансье и объявил: – А теперь перед почтенной публикой выступит виртуоз научного гипноза маэстро Марлини! Музыка смолкла, и на арену с важным видом прошествовал импозантной наружности господин лет сорока – сорока пяти, седовласый и смуглолицый. В отличие от большинства фокусников, маэстро вышел не во фраке, а в обычном деловом костюме, но в остальном от цеховых правил отступать не стал. Начал с простеньких трюков, угадывая мысли и заставляя людей припоминать давно забытые события, и только потом ассистенты стали выносить реквизит. – Нужен человек из зала! – объявил маэстро, когда меж двумя стойками протянули трос. В добровольцах недостатка не было, пришлось даже кидать жребий. – Попробуйте пройтись по канату, – предложил фокусник нескладному господину с немаленьким пивным животом. – Не бойтесь, это очень просто. Доброволец попытался и уже на втором шаге ожидаемо спрыгнул с начавшей раскачиваться под ногами веревки, благо та была натянута всего лишь на высоте середины бедра. – А ведь это просто! – объявил маэстро Марлини, и в подтверждение этих слов на арену вернулся один из гимнастов; он с издевательской легкостью прошелся по веревке, раскланялся публике и убежал за кулисы. – Человек способен на большее, достаточно просто высвободить скрытые резервы! – выкрикнул гипнотизер, когда смолкли крики и смех. – Мозг – это уникальный инструмент, далеко не все используют и четверть его возможностей! Зрители вновь рассмеялись, а фокусник достал из жилетного кармана часы и принялся раскачивать их на цепочке перед лицом покрасневшего от смущения добровольца. – Три! Два! Один! – громко отсчитал маэстро и потребовал: – На канат! Нескладный господин спокойно ступил на провисшую веревку, уверенно дошел по ней до противоположной стойки; затем вернулся назад, а когда гипнотизер резко щелкнул пальцами, выводя из транса, враз растерял всю свою уверенность и едва не растянулся, спрыгивая вниз. – Вуаля! – объявил маэстро Марлини, отпустил потрясенного ничуть не меньше зрителей добровольца и вызвал следующего: – Ну, кто еще сомневается в силе человеческого разума? На этот раз ассистенты принесли две подставки, на одной лежали три крупных апельсина, на другой – войлочные шары такого же размера. – Сразу спрошу – умеете ли вы жонглировать? – обратился гипнотизер к скептически настроенному старичку, судя по бравому внешнему виду – отставному военному. – Не умею, – посмеиваясь, ответил тот. – Сейчас мы это исправим. – Фокусник взял апельсины и начал поочередно подбрасывать в воздух, перекидывая из руки в руку. – Смотрите и запоминайте! – Старого пса новым трюкам не выучить, – покачал головой доброволец, но маэстро продолжал жонглировать апельсинами, и как-то незаметно старик отрешился от реальности настолько, что по первому требованию закрыл глаза и довольно ловко повторил немудреный трюк фокусника. – Думаете, это все? – обвел взглядом притихший зал маэстро Марлини. – Вовсе нет! Он облил войлочные шары жидкостью для растопки и чиркнул спичкой по боковине коробка; немедленно взвилось бесцветное пламя. Старик как заведенный подбрасывал, подбрасывал и подбрасывал апельсины, и даже когда один из помощников фокусника перехватил плоды и убрал их на подставку, его руки продолжали двигаться, словно не случилось ничего необычного. Кто-то рассмеялся, и маэстро Марлини приложил палец к губам, а его натянувший перчатки ассистент вдруг ухватил горящие шары и перекинул их погруженному в транс добровольцу. Тот подмены не заметил и начал жонглировать ими, как жонглировал ранее апельсинами. Зал так и ахнул. – Боль у нас в голове, – заявил тем временем гипнотизер. – Но способности разума и тела безграничны! Никакой мистики, никакой магии! Одно лишь научное знание! – Он оглянулся на жонглера и с улыбкой продолжил: – Мы неоправданно обделили вниманием наших очаровательных дам. Найдется ли среди зрительниц отважная госпожа… Прежде чем он успел продолжить, на арену вышла стройная девушка, и у меня заныло сердце. Я узнал ее. К фокуснику подошла Елизавета-Мария фон Нальц, дочь главного инспектора и любовь всей моей жизни. – О! Ценю в людях решительность, прекрасная мадемуазель! – рассмеялся маэстро Марлини, поцеловал ей ручку и ловко стянул перчатку с тонкой девичьей кисти. – Никаких фокусов! – объявил он и провел рукой перед лицом Елизаветы-Марии, а потом вдруг проткнул ее ладонь длинной спицей. Все так и ахнули, а я и вовсе вскочил с места. – Сядь, – дернул меня обратно Альберт. – Успокойся, я уже видел этот номер. Номер? Спица пронзила руку насквозь! Мне сделалось дурно. – Боль в наших головах! – наставительно повторил гипнотизер, осторожно вытащил спицу и отработанным до автоматизма щелчком пальцев развеял транс. |