Онлайн книга «Операция "Юродивый"»
|
– Здравствуйте. – А… Дядя Лаврентий… Ур-ра!!! – Никто вас не обижал? – Нет! – Глеб Васильевич, Ванечка, я хочу попросить вас об одолжении. Берия положил на низкий журнальный столик фотографию молодого человека в немецкой форме. – Кто это? – отчего-то забеспокоился старик. – Оберштурмбаннфюрер СС Левин. Что вы можете сказать о нем? Дед протянул снимок внуку. Тот покачал головой. – Ему надо увидеть человека живьём, – объяснил Парфёнов. – Такая возможность вам скоро представится… Причём в родном городе. – Весьегонске? – узкие азиатские глаза расширились, как будто кто-то поставил спички в веки. – Да. – Неужто немцы уже и туда добрались? – Нет. Он приедет погостить… на денёк. – Понял. В чём состоит наша задача? – Если Ванечка что-то увидит в его глазах, скрывать ничего не надо… Но непременно следует добавить: «Ты погибнешь, если не останешься в Союзе!» – Хорошо. Мы отрепетируем. – Вот, в принципе, и всё… С завтрашнего дня поступаете в распоряжение товарища Немнухова. Отъезд в семь часов утра, так что ложитесь спать раньше. Охрана предупреждена. – Слушаюсь, товарищ народный комиссар! – по-военному ответил старик Парфёнов. * * * Миссия Савченко подходила к концу. Водить за нос противника после того, как ему предъявят настоящего Юродивого, не имело никакого смысла. И Вялов с сожалением передал Игорю Семёновичу приказ наркома – возвращаться домой в Подмосковье. – А что мы там забыли? – возмутился старик. – У нас и здесь есть всё: рыбалка, грибы, ягоды, наконец, – хозяйство, коза, но самое главное – воздух, природа! У Ванечки в глазах тоже стояли слёзы. И Павел расчувствовался, взял грех на душу – оставил их возле себя. Только выселил из избы, в которую завтра должны вернуться настоящие хозяева. Ничего! В округе полно брошенных домов – и новее, и просторнее. Только как отреагирует на неповиновение товарищ Берия, тоже обещавший присоединиться к компании? О том, что нарком передумал и послал вместо себя товарища Немнухова, капитан, конечно же, не знал. В назначенное время воюющие стороны одновременно прекратили огонь. С территории, всё ещё оккупированной немцами, выехали два автомобиля – легковой и грузовой. В открытом кузове последнего находились двадцать до зубов вооружённых эсэсовцев – группа прикрытия. Ровно столько же прекрасно обученных бойцов, но уже в иной – красноармейской – форме ждали их в полуторке за линией фронта: таковой была предварительная договорённость, нарушать которую никто не собирался. Ещё немного – и все три машины через коридор, созданный воинами противоборствующих армий, покатили через лес в северном направлении. В кабине первой, рядом с русским шофёром, сидел Крюгер, третьей – Вялов, что тоже соответствовало ранее достигнутым соглашениям. Посередине между ними двигался, раскачиваясь на ухабах, как лодка на волнах, открытый «кюбельваген» с единственным пассажиром – доктором Левиным. На окраине Весьегонска колонна остановилась. Красноармейцы и эсэсовцы, как в добрые довоенные времена, вперемежку оцепили территорию вокруг улицы Дельской, после чего туда въехала легковушка, в которую успели пересесть Крюгер и Вялов. Встречал гостей одетый в штатский костюм круглолицый, упитанный Немнухер – именно под той, старой фамилией знал его Левин. – Лазарь? – Рудик! Оберштурмбаннфюрер неплохо владел русским, но дальнейший диалог они, не сговариваясь, повели на немецком языке. – Ты тоже имеешь отношение к Юродивому? – Нет. Просто возглавляю советскую делегацию. Ванечку опекает вон тот высокий парень, – Немнухов указал на Вялова, старавшегося не упустить ни одного слова из разговора. – А курирует их лично товарищ Берия. – Как я рад тебя видеть, Лазарь, ты даже не представляешь! – Взаимно! – Сразу вспомнилась юность… – Ты и сейчас не стар, Рудик. – Как бы не так! Послезавтра тридцать три стукнет. – Совсем пацан. Мне в августе уже сорок. – Не верю! Покажи паспорт. – Я сам не знаю, где он лежит. С моим удостоверением никакие иные документы не нужны. – Ты майор? – Старший. – А… Считай генерал! – Практически. Ближе к осени получу комиссара. А ты как был подполковник – так и остался? – Да. Оберштурмбаннфюрер. – Не ценят? – Да как тебе сказать… – Откровенно. – Конфликт у меня был. С Розенбергом. Он хотел целиком и полностью подмять ведовство под себя, а тут я со своей зондеркомандой… – Насколько мне известно, фюрер отдал предпочтение тебе… – Да. Но Альфред такого не прощает. – Перебирайся к нам. – Зачем? Выслеживать инакомыслящих я не умею. Ты же знаешь, Левин – учёный, а не злобный инквизитор. – Вот и прекрасно. Будешь заниматься любимым делом. Ведьмами, колдунами… Берия уже запросил санкцию на создание в недрах ведомства подразделения по изучению всякой чертовщины. Сейчас мы работаем над тем, как сгладить некоторые острые углы, чтобы обойтись в его названии без противоречащих нашим взглядам формулировок. – Например? – Экстрасенсорные способности назовём необычными, чудеса – аномальными природными явлениями… – Ты же материалист, Лазарь! – Ну и что? – В Бога не веришь. – Это кто тебе такое сказал? Ванечка из любого атеиста в два счёта проповедника слепит. – Что, серьёзный малый? – Уникум! – Проверим? – Давай. Левин подал знак Крюгеру, и они оба следом за Немнухером вошли в избу Парфёновых. Замыкал процессию Вялов. Ванечка сразу оторвался от любимой книги с детскими стишками для младшего возраста и уставился на оберштурмбаннфюрера. – Ты застрелишься в день окончания войны! – сказал нарочито громко и принялся рвать щедро иллюстрированные страницы. – Если не сбежишь в Союз! Левин скривил рот в ухмылке. Мол, знаем мы ваши чекистские заморочки. А Юродивый долго не мог успокоиться, как ни старался Глеб Васильевич. Плакал, плевался, исходил пеной, выкрикивал странные слова, смысл которых дед не понимал. А вот его гости сразу поняли всё! |