Онлайн книга «Операция "Юродивый"»
|
– Что ж… Ведите меня к ним. – Я прикажу доставить всех троих в штабную землянку. – Всех не надо. Давайте по одному. Первым партизаны привели гладкого, упитанного мужичка лет тридцати пяти. – Красноармеец Кочерин. Степан Ефимович, – потухшим голосом представился он. – Где это ты так разъелся, братец? – В армии. На кухне долго прислуживал. – И сколько весишь? – Около шести пудов. – Хорош боров… Ну давай, рассказывай, – поторопил Вялов. – О чём? – Обо всём! Где служил, как переходил линию фронта, при каких обстоятельствах познакомился с остальными – в малейших подробностях. – Есть… – Для начала – откуда родом? – Вологодские мы. – Год рождения? Образование? Я из тебя данные тянуть не буду. Шлёпну – и уеду. Понял? – За что, товарищ? – солдат с мольбой уставился в синие Пашкины глаза. – А то ты не знаешь? За измену Родине! – В начале осени 1941-го нас перебросили под Брянск. Поставили задачу – удержать рубеж на реке Вобля. Это приток Судости… – У тебя какое образование? – Никакого. Неграмотные мы. – Откуда тогда столь глубокие познания в географии, а? – В чём? – Брянский край – для тебя чужой. Откуда ж тебе стало известно, что Вобля впадает в Судость? Ну! – Командир сказал… – Фамилия! – Майор Бережной… Вот, мол, река, чтобы за неё – ни шагу… – Он что, краткий курс тебе читал под артобстрелом? Это – Вобля, она впадает в Судость, Судость – в Десну, Десна в Днепр… – Так – врезалось в память… Может, на карте прочитал… – Так ты ещё и карты читать умеешь, неграмотный? – Нет. Старшой наш уже во время войны курсы младших лейтенантов закончил… В Брянске. Он… Он нас вёл. – А карта где? – У меня, – подал голос Макс. – Вот, держите… Вялов взял сложенную несколько раз карту и развернул её. Нигде ни потёртостей, ни трещин, ни дыр. Новенькая, как будто только со склада! И красной линией: маршрут. Брянск – Ржев – Весьегонск! Название последнего населённого пункта было обведено кружком. – Чьи это художества? – зарычал Павел. – Костины. Младшего лейтенанта Перепёлкина… – Давайте его сюда, Макс… Впрочем, нет, сначала доставьте третьего. Командир выглянул из землянки и распорядился: – Задержанного Гонтаря ко мне! – Есть! – донесся снаружи чей-то грубый голос. – Красноармеец Гонтарь! – через несколько минут доложил худощавый, жилистый парень лет двадцати пяти. – Давай всю анкету. Год и место рождения, национальность, происхождение, образование, род занятий… – 1917-й, Петрозаводск… – Прекрасно! Выходит ты, братец, земляк моего друга! Пожалуйста, Макс, пригласите сюда Лаврикова… Присядь, Александр Климович, потолкуй с земляком… Продолжайте, товарищ солдат. – Закончил рабочую школу, пролетарий, трудился на Александровском, – промямлил тот. – Это что за предприятие? – спросил Вялов. – Некогда – пушечно-литейный, – пояснил лейтенант. – А сейчас – Онежский металлургический и машиностроительный завод. – Вот так и надо отвечать. А ты – «Александровский». Что делал-то? – Буровые машины… (Капитан взглянул на Лаврикова, тот утвердительно кивнул головой). – Ясно. Мобилизован когда? – С первых дней войны. Попал в стрелковый полк. Воевал в Белоруссии. – С этого момента подробнее… – Выгнали нас в чистое поле. – Так уж и выгнали? – Нет, конечно, – засмущался Гонтарь. – Приказали окопаться… А все – парни молодые, необстрелянные. Работать лень. Кто по колено, кто – по пояс. Только я, старшина и ещё несколько человек с головой в землю зарылись… А тут – авиация налетела… И как начала бомбить, как начала… Короче из всего полка не больше отделения нас осталось. А спереди уже танки наступают. Пришлось уходить в леса. «Похоже, не врёт пролетарий… Говорит, как было, – не приукрашивает! Хотя многие мои коллеги таким россказням не верят. Предпочитают, чтобы всё строго по Уставу: мол, героически сражались до последнего, а когда получили приказ отступить, построились под началом старшего по званию и чётко отошли на заранее подготовленные позиции…» – В лесу разбежались, кто куда. По двое, по трое… Я со старшиной Курочкиным остался. – Где он сейчас? – Умер. На третьи сутки… Мы на хуторе одном обосновались. Утром проснулся, тормошу его: «Вася! Вася!» А он молчит… Там и похоронил сразу за хатой. Потом рванул один. На север. – Без карты? – Я – охотник, в лесу ориентироваться умею. По мху, по деревьям, даже по звёздам. Сначала встретил Стёпу Кочергина… – Где? При каких обстоятельствах? – Вышел к деревушке, там ни немцев, ни полиции. Гляжу: наш, красноармеец, в форме – как положено, два ведра воды в колодце набрал и в дом тащить собирается. Окликнул его, познакомился… «Пошли со мной, – говорю, – вдвоём всё-таки веселее», а он – ни в какую. Мол, вдовушку одну приглядел, жуть какая страстная баба, теперь у нас любовь… Тут тётка сумасшедшая из избы выскочила, на меня накинулась, иди, мол, служивый, куда хочешь, а Стёпушку моего не трожь! Как только она это сказала, издали послышался рёв моторов. Я в кусты, Кочергин за мной… Засели. Смотрим: немцы на двух мотоциклах с колясками по сельской дороге катят. В одной из них – дядька в вышитой сорочке, штатский, лет пятидесяти… Мы поняли, что оттуда надо уходить. – Ели что? – Всё подряд. Грибы, ягоды, дичь… Стёпа успел в хату сигануть, чтобы с вдовушкой попрощаться… Она ему и собрала кое-что в дорогу. Хлебца-сальца, – как он сам сказал. – Ясно. С Перепёлкиным где встретились? – Под Брянском. Устроились на ночь в одной ложбинке. А когда открыли глаза – увидели автоматный ствол. «Встать! – приказал младший лейтенант. – Кто такие?» Мы представились. Рассказали обо всём без утайки. И они взяли нас с собой. – Они? – Да. С ним был ещё один товарищ. Валерий Гребешков. Через день Перепёлкин послал его в разведку, из которой тот почему-то не вернулся. – Кто ж по одному в разведку-то ходит? – Не знаю. Им виднее. – Ладно. Свободен. Товарищ Макс, распорядитесь отвести этих двоих назад в изолятор, а офицера – немедленно доставить ко мне. |