Онлайн книга «Операция "Юродивый"»
|
Любимый удар снизу вверх разрезал воздух. Огромная туша, казалось, оторвалась от земли и, немного повисев в воздухе, свалилась без сознания на притоптанную траву. Но ненадолго. Через несколько секунд Афанасий поднялся и радостно заорал: – Он меня побил! Макс, иди скорей сюда! Наконец-то я встретил человека, который свалил меня с ног! Причём одним ударом! – Тише, ты! Карателей накличешь, – шутливо пожурил подоспевший командир. – Как звать тебя, мужик? – Паша. – Давай по сто пятьдесят за знакомство! – Не употребляю. И тебе не советую. – Вот как? Не уважаешь? – Уважаю, Афоня… Но пить не буду. – Ладно, в следующий раз! Договорились? – Договорились. – А фамилия твоя как, Паша, чтобы знать, кто меня побил? – Вялов. – Не может быть! Вялов! Сам чемпион «Динамо»! А я-то думаю, кто ж это мне так в морду заехал? Паша, я ведь за тебя болел! В тридцать восьмом. Ты мне ещё руку из-за каната протянул… Проси, что хочешь, друг! – Пошли назад, в землянку, расскажешь всё, что думаешь об этих, как ты говоришь, хлыщах. * * * – Значит так, старший средь них – Степан. Точно! Хоть и рядовой. Обоих в строгости держит, в том числе и офицера. Чуть что – сразу в рыло. Но супротив нас с тобой, Паша, он никто. Мелкий шалунишка. Я ему щелбаном башку снесу. Легко! А вот в картах Кочергин силён. Они всё время в какую-то идиотскую игру резались. Очки подсчитывали… Я было попробовал – куда там, у нас в деревне в дурака не все знают как играть! Про Юродивого только однажды разговор зашёл. Мол, как бы нас не опередили… А про объект они часто вспоминали. Как я понял – это дом, где живёт Юродивый. А шеф – их начальник. Кто – понятия не имею. – Сейчас выясним! – пообещал Вялов, не перебивая выслушавший монолог партизана. * * * Всех троих снова доставили в землянку, где уже находились Макс, Вялов и Сидоркин. – Ну что, земляки, будете упорствовать дальше или добровольно во всём признаетесь? Задержанные продолжали молчать и обмениваться недоуменными взглядами. – Что значит «объект»? – не унимался Павел. – И кто такой Юродивый? – Отдайте их мне, товарищ капитан, я живо вправлю им мозги! – предчувствуя потеху, потёр ладони неугомонный Афоня. – Отставить! К вам обращаюсь, господин Кочергин. Ну! – Я не знаю, о чём вы говорите… – Расстрелять! – Есть! – весело воскликнул Сидоркин, обнажая пистолет. – Пшёл! – он пинками вытолкал толстяка из землянки. Вскоре там, наверху, раздался гулкий выстрел. – Нет, вы не посмеете, мы же свои, советские, – вдруг запаниковал младший лейтенант. – Я… Я хочу на фронт. Кровью искупить позор, – он явно начал заговариваться. – Что ты мелешь, урод! – одёрнул его Гонтарь. – Держи себя в руках. Помирать так помирать… – Нет. Не хочу! Меня мама ждёт! Денис, родненький, ну скажи им наконец, что мы не виноваты! – Кто такой Юродивый? Гонтарь! – Впервые слышу… – Макс, приведите в исполнение… Командир партизан скорчил на лице подобие улыбки, ехидной, злой, и повёл задержанного к выходу из штабной землянки. Спустя несколько секунд младший лейтенант услышал ещё один хлопок и упал на колени. – Простите меня. Я больше никогда… – Встать! – заорал Вялов – Куда шёл, говори! – В… В… В Весьегонск… – Зачем? – Шеф… – Кто он? – Альфред Розенберг! Рейхсминистр оккупированных территорий! Это он поручил нам выкрасть полоумного мальчишку. Мол, конкуренты из какой-то зондеркоманды не хотят шевелиться и уже больше года водят за нос фюрера… – Что значит «как бы нас не опередили»? – Три группы. Розенберг лично снарядил три группы, которые будут засылать в Весьегонск с интервалом в десять дней, если предыдущая не справится. После нашей отправки прошла неделя. – Значит, через три дня… – Пойдёт следующая команда. – Ладно… Помолись, облегчи душу… – Нет! Я не хочу!! Пожалуйста… Вы не имеете права-а-а!!! Истошный вопль заглушил выстрел. Капитан спрятал пистолет в кобуру и плюнул в лицо покойнику. Предателей он не выносил на дух. Лучше сдохнуть, но не изменить! * * * Уже больше трёх лет Токарев – начальник управления. А Вялов до сих пор не поговорил с ним откровенно. Да и сам Дмитрий Степанович ни разу не проявил инициативы. И вот наконец они встретились. – Нам срочно надо вернуть всех в Весьегонск. Бабикова, Лаврикова, Чижика. И организовать второе кольцо охраны. – Зачем ты говоришь об этом мне? Есть Лаврентий Павлович, который лично тебя курирует. К нему и обращайся. – Связь прервана… – В моём кабинете – прямой телефон. Бери, пользуйся! Мне выйти или как? – Если можно… Здравия желаю, товарищ народный комиссар! Вялов беспокоит. – Как дела? – Надо поговорить! С глазу на глаз. – Хорошо. Я распоряжусь, чтобы Токарев выделил тебе автомобиль. – Не надо. У меня есть. Трофейный. – Когда будешь? – Часа через три-четыре. – Хорошо. Я отменю совещание. Жду! * * * Дорога растянулась на все шесть часов. На каждом перекрёстке – патруль. Рука устала размахивать красной книжицей. А при въезде в Москву – и вовсе. Чуть ли не допрос. Куда, зачем, с какой целью. Правда, в самой столице ездить стало легче – транспорта практически не осталось. На Лубянке – обычное столпотворение. Лица строгие, озабоченные, порой даже – злые, но непременно важные. Кому война, а кому мать родна! А вот Берия совсем не изменился. Всё те же щёки на плечах, холёность в чертах, вальяжность в движениях, плавная тягучая речь. – Здравия желаю, товарищ нарком! – Здравствуйте, Павел Агафонович. Садитесь. – Есть! – Ну, что там у вас? Докладывайте. – Крюгер в опасности! – Почему вы так решили? – Розенберг ему не доверяет. И уже отправил несколько диверсионных групп, имеющих целью захват Юродивого. Одну из них мы намедни ликвидировали. |