Онлайн книга «Восточная миссия»
|
37 На Восточном фронте, как и на Западном, установилось шаткое позиционное равновесие. Правда, здесь его пытались нарушить обе противоборствующие стороны… Уже в то время главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов стал вынашивать планы наступления через Карпаты на Будапешт, чтобы окончательно добить австрийцев. Но Ставка не соглашалась, считая по-прежнему главной целью Берлин. Однако Николай Иудович не собирался отказываться от своей затеи. Вскоре командующий 8-й армией генерал Брусилов получил приказ: овладеть хребтом Карпатских Бескид от Лупковского до Ростокского перевалов. Мороз достигал минус двадцати градусов, снежная метель заволакивала лощину и слепила глаза. Дорог через горы не было – одни козьи тропы, крутые, скользкие… Начальник Железной бригады генерал Деникин пошел на риск: оставил под прикрытием одного батальона артиллерию и обоз; часть лошадей солдаты распрягли и взяли с собой, навьючив их мешками с сухарями и патронами. Преодолевая огромные трудности, двигаясь по обледенелым, заросшим мелким кустарником склонам гор, русские полки, опрокидывая австрийцев, ворвались в город и станцию Медзилаборце [23] . Войска 24-го корпуса проникли глубоко в расположение противника и захватили главную питательную артерию его фронта – железнодорожную линию Медзилаборце – Гуменное. Но австрийцы перешли в контратаку и отбросили россиян далеко назад… Только к концу года армии Юго-Западного фронта вновь заняли линию Карпат. 38 Католики, среди которых особым фанатизмом отличались бойцы легионов польских, воевавших в составе Австро-Венгерской армии, праздновали Рождество Христово. Но особых признаков веселья в осажденном Перемышле не наблюдалось. А в окрестных селах вообще было тихо. – Здешний люд – в основном, того, русины, отмечающие Святки по нашему календарю, – пояснил припавшему к биноклю Гришке Федулову урядник Проценко, в последний момент призванный из Подолии и поэтому неплохо знающий местные традиции. – Они что же, православные? – Нет. Униаты… – Ну-ка, поясни… – Их священники признают главенство римских пап, однако сохраняют православные обряды и ведут службу на церковно-славянском языке… – А, черт… Вот, значит, против кого мы воюем! – Ты, Гриня, не расстраивайся, они супротив русских не дюже драться охочи. Чуть что – бегут на нашу сторону, аж гай шумит! – Не врешь? – Чистая правда… Ты же знаешь – я с Тимохой Гаврюшкиным дружу. – Я тоже… – Так вот… Он мне по секрету поведал, что всех русинов из Перемышля, того, на итальянский фронт отправили. Чтобы к нашему брату не перебегали. – Да ну? – Точно… Ему об этом сам Леонид Петрович рассказал! 39 К православному Рождеству 1915 года 6-я батарея переменила позицию – Веверн получил телефонограмму, извещающую о высокой вероятности очередной вылазки австрийцев. Спустя несколько дней один из артиллеристов случайным выстрелом из орудия сбил австрийский почтовый аэроплан, вылетевший из Перемышля. Болеслав Вильгельмович пожелал лично ознакомиться с вражеской корреспонденцией. Ничего особенного там не было. Письма, представления к наградам, копии приказов и, наконец, донесение Кусманека о положения дел в осажденной крепости, состоянии войск, их духа, боевой работы. Генерал жаловался, что гарнизон несет большие потери в живой силе. «Но больше всего мы терпим от огня русской полевой артиллерии, которая с завидной точностью поражает нас всюду, где мы только не показываемся». Такая оценка противника изрядно потешила самолюбие капитана. И он решил как-то отметить своего лучшего наблюдателя. Построил батарею и прилюдно пожал Максименко руку: – Объявляю благодарность! – Рад стараться, ваше благородие! – бодро протарахтел Никита. 40 Наконец наступили и православные Святки! Солдаты резвились, как малые дети: плясали, играли в снежки, даже пытались подраться стенка на стенку, но Тимашев запретил. Все-таки – война! Неровен час, еще покалечат друг друга перед ответственными сраженьями! И тут кто-то запел: Дева Богородица, чистая Мария, Матерь Предъизбранная, мира красота. Кроткая Владычица, сохрани Россию, Умоли о грешных нас Господа Христа. О, Пренепорочная, родшая Мессию, Истину державшая на Своих руках — Умоли же Господа, да спасет Россию И помянет грешных нас в горних Небесах! Запевалу неожиданно поддержал Федулов. Повернулся к командиру полка и затянул могучим басом: Добрый тебе вечер, ласковый хозяин! Радуйся, радуйся земля! Сын Божий в мир родился! Мы к тебе хозяин с добрыми вестями, Радуйся, радуйся земля! Сын Божий в мир родился. Леониду Петровичу колядка почему-то не понравилась, хотя он и натянул улыбку на свое холеное лицо. – И правда, у него что-то с башкой после того клятого затмения! – прошептал в ухо сотника Дутова. – Ты следишь за ним, Николай Петрович? – Так точно, ваше высокоблагородие! – Ну и что скажешь? – Отдохнуть ему надобно… – Это на что ты намекаешь? – На отпуск, господин полковник! – Ладно… Казак он и вправду хоть куда! Вот возьмем Перемышль – и отправлю его на месяц под подол к Матрене… Авось и пройдет блажь-то? – Пройдет непременно! – заверил сотник. Тем временем казаки, вдоволь наколядовавшись, переключились на частушки. И опять отличился Федулов, разудало спевши куплет наверняка собственного сочинения: Как наступит война, Мы забьем кабана. В жопу пороха набьем — Всех австрийцев перебьем! – Вот это, пожалуй, лучше будет! – довольно улыбнулся Тимашев. – А то «сын Божий», «ласковый хозяин»… Не казак, а сердобольный монах! 41 Первые солдатские перемирия зафиксировали на Восточном фронте еще в пасхальные праздники 1914 года. Но они были единичными и резонанса в обществе не вызвали. На рождественские праздники в начале 1915-го произошли первые братания солдат противоборствующих армий на Западе. Немцы вдруг отказались стрелять в британцев и французов; союзники ответили тем же. Но об этих случаях знали далеко не все русские офицеры. Что тогда говорить о нижних чинах? Любые разговоры среди них о «братоубивстве» жестко пресекались командирами. И Гришка Федулов решил немного «прикусить язык»… |