Онлайн книга «Янычары. "Великолепный век" продолжается!»
|
Эсме Султан не задумывалась о том, что никогда не находится одна, и давно перестала чего-то желать, поскольку даже то, какое надеть платье, за нее решают рабыни. Поэтому когда вчера новая наложница султана Накшидиль сказала ей, что это несвобода – всегда быть под присмотром, даже не сразу поняла, о чем речь. Эсме не видела другой жизни, не понимала, что значит не быть окруженной слугами круглые сутки, что значит остаться хоть на минуту в одиночестве. Нет, у тех, кто стоит выше остальных, вокруг не должно быть пустоты, это опасно, но вдруг так захотелось побыть действительно пусть не одной, с той же Накшидиль, но без толпы евнухов и слуг. Эсме знала такое место – у них есть имение в горах, там можно побыть скрытно, да и кому она мешает? Додумать не успела: служанка сообщила, что пришла Далал, служанка Накшидиль, и просит принять ее. – Что-то случилось? Пусть войдет. – Султанша… – Далал склонилась достаточно низко, чтобы показать уважение. – Проходи, Далал. Что случилось? – Мне нужно поговорить с вами наедине. Услышав новость, Эсме ахнула: – Ты уверена?! Не ошиблась? – Пока сбоев не было. Я уже собрала мочу Накшидиль и посеяла овес. Через одну луну мы будем знать, мальчик это или девочка. – Что ты сделала?! Далал зашептала почти на ухо султанше: – Я была у гадалки, она сказала, что родится сын. Так говорила и гадалка самой Накшидиль давно, еще дома. А овес и просо, политые свежей мочой, – это старый египетский способ проверить, кто зачат. Эсме Султан замахала руками: – Слышать не хочу об этих хитростях! Перестань, кто родится, тот и родится. У Повелителя уже есть сын. Только пусть Накшидиль молчит о своей беременности, так долго молчит, как только сможет. И ты молчи. – Да, госпожа, я лишь хотела попросить, чтобы вы не приглашали Накшидиль кататься верхом. Эсме Султан расхохоталась: – Разумная просьба… Эме переносила беременность легко, и животик рос медленно, потому скрывать удалось долго даже от султана. Но Абдул-Хамид не мог не заметить, что его возлюбленная словно стремится прикрыть живот руками… – Ты?.. Почему ты закрываешься руками? Ты беременна? – Да. – Почему мне не сказала? – Стыдно. – Передо мной стыдно? Накшидиль, мы должны быть осторожней, чтобы не навредить плоду. Кто еще знает? – Далал и… Эсме Султан. – Эсме Султан знает, а я нет?! О, жестокая! Родишь мне сына? – Да. – Ты так уверена? Эме усмехнулась: – Когда-то давно, в прошлой жизни на Мартинике, нам с двоюродной сестрой нагадали, что ее дети будут править Западом, а мой сын Востоком. Я не поверила… – А где твоя сестра? – Не знаю. – Назовешь ее имя, я постараюсь узнать через посольство. У Эме все всколыхнулось внутри. Если в посольстве смогут узнать что-то о Роз-Мари-Жозефе, значит, смогут и передать весточку ее собственной семье, отцу?! Даже глаза заблестели, но тут же потухли. Что она напишет отцу, что стала рабыней, пусть и любимой, пусть Повелителя, но все же рабыней? Нет, отец этого не перенесет. Абдул-Хамид, кажется, все понял без объяснений. – Что тебя заботит? Не хочешь сообщать своей семье? Эме решила не лгать, подняла глаза: – Не хочу. Они не поймут, я бы тоже не поняла. – Хорошо, потом, когда ты станешь более уверенной в себе. Но о твоей семье я могу узнать и не сообщая ничего о тебе самой. Это тебя устроит? – Да, – с благодарностью кивнула Эме, целуя руку своему Повелителю. – Вот и хорошо. Шехзаде Селим вышел из Клетки, просидев в ней совсем недолго, но жить остался в Топкапы при султане. Повелитель приобщал племянника к делам, все чаще поручая что-то важное. Селим и Эме редко виделись, вокруг нее всегда было множество служанок… И все же однажды оказались наедине на несколько минут. – Накшидиль… я знаю, ты стала наложницей дяди, но это ничего не значит! Мне неважно, что ты не девственна, ты поступила так, спасая меня. Валиде мне все рассказала, и о том, что ты отказалась взять яд, тоже рассказала. Мои чувства к тебе не изменились. Скажи только слово, и я попрошу дядю отдать тебя мне. Он добрый, он поймет. На коленях упрошу. Эме подняла на шехзаде синие глаза, в которых дрожали слезы: – Я ношу его сына… Селим замер… Договорить им не дали, султан и те, кто вокруг него, редко остаются без многочисленного окружения… В конце месяца раджаб 1194 года хиджры (в июле 1780 года) султан Абдул-Хамид взволнованно мерил шагами свой кабинет, ожидая известий из гарема. Долго ждать не пришлось, главный евнух вошел, поклонившись: – Повелитель… – Да, Али? – Накшидиль родила здорового мальчика… – Уже? – Да, все произошло быстро и легко, Повелитель. – Позови писаря, нужно написать фирман о рождении нового наследника престола. Еще через три месяца, когда на деревьях уже стали появляться первые желтые листочки, Накшидиль (она больше не называла себя Эме), выйдя на прогулку в сад, встретила шехзаде Селима. Она постаралась поскорей пройти мимо, лишь поклонившись: – Шехзаде… Но Селим остановил: – Я искал тебя, Накшидиль. Она чуть нахмурилась в ответ, но замерла. Селим протянул письмо, запечатанное красной печатью: – Это передал Повелитель. И еще, Накшидиль… То, что ты принадлежишь другому и у вас сын, не помешает мне любить тебя всю жизнь. Тебя и вашего сына. Своих у меня быть не может. Накшидиль с трудом проглотила вставший в горле ком. – Шехзаде, мой сын никогда не будет вам помехой… – Я знаю. Повелитель назвал меня первым наследником, но дело не в этом, а в том, что это твой сын. Султанша… Он резко развернулся и почти бросился прочь. Прошло несколько мгновений, пока Накшидиль вспомнила, что в руке у нее письмо. Красная печать, явно французская… «…Дюбюк де Ривери скончался…» Хорошо, что рядом всегда оказываются незаметные служанки, они успели подхватить падающую Накшидиль… Абдул-Хамид пришел проведать немедленно: – Что случилось, любовь моя? Ты слишком устала, гуляя? |