Онлайн книга «Жестокий век»
|
– А мне кажется, – один из военных, широколицый человек с веселым взглядом узких глаз, слегка наклонил перед Хушаху голову, – лучше иметь дело с одним Инанча-ханом, чем с десятками кичливых и ничтожных вождей племени. Хушаху насупился еще больше. – Елюй Люгэ, – сказал он, – ты хороший воин, но… – Елюй Люгэ судит правильно, – оборвал его Юнь-цзы, глянул на Хо. – Что же еще говорили найманы? Хо уловил, что Хушаху по каким-то причинам не расположен к найманам, а князь, напротив, сочувствует им. В этом споре он мысленно стал на сторону Хушаху, быстро припомнил все, что говорили нелестного найманы о великом Алтан-хане. – Еще я слышал, как Сабрак сказал своим людям: нам надо торопиться. Источники – и те иссякают, о благоволении золотого государя и говорить нечего, оно кончится в любое время. Хо показалось, что Хушаху посмотрел на него одобрительно, продолжал уже смелее: – Еще Сабрак сказал: если мы успеем покорить племена и хана Тогорила, благоволение золотого государя будет нужно, как шуба в летнюю жару. Юнь-цзы беспокойно завозился, что-то шепнул юноше в красном халате, и тот, соглашаясь, кивнул головой. Военный, до этого молчавший, переглянулся с Хушаху, а Елюй Люгэ презрительно-насмешливым взглядом окинул Хо с ног до головы. – Говори, говори… – Хушаху это произнес так, словно приказал Хо найти что-то еще, похожее на уже сказанное. – Дальше они говорили, что, если сумеют выполнить задуманное, они… – Хо замялся, покорно поклонился Юнь-цзы и Хушаху. – Такие слова я лучше бы забыл, только ваш приказ заставил меня запомнить их. – Мы слушаем, – наливаясь краской, сказал Юнь-цзы. – Если они успеют укрепиться, то… то могут подергать за бороду и самого нашего государя – десять тысяч лет ему жизни! – глядишь, говорят, в руках останется несколько его золотых волос. Хо похолодел от собственной наглости, про бороду он придумал сам. Молчавший до этого военный громко, с возмущением, сказал: – В яму их за такие слова! – Не горячись, Гао Цзы. Всему свое время. Я думаю, пусть они едут и надеются на нашу помощь. Но поможем мы не найманам, а кэрэитам… Что еще есть у тебя? – спросил Хушаху у Хо. – Кажется, все… – Иди. Постой. Ты хорошо служишь. Возьми. – Хушаху кинул ему небольшой серебряный слиток. Кланяясь, Хо попятился к дверям. В коридоре он шумно вздохнул. Началось время второй стражи33, когда Хо подходил к дому Ли Цзяна. Небо совсем затянули тучи, сквозь них не светилось ни единой звездочки. В узких улицах города было темно и пусто. Старый Ли Цзян в мягких войлочных туфлях, в шелковой безрукавке сидел за столиком, ужинал. – Садись. Давно не был у нас. Цуй, неси гостю чашечку рису. Необычно молчаливая Цуй подала на стол. Хо похвастал слитком серебра, но она, едва лишь взглянув на него, ушла во внутренние комнаты и больше не появлялась. Ли Цзян взвесил слиток на руке. – Три лана будет. Не меньше. За что такая милость? – Я и сам не знаю. – Человек должен знать, за что его награждают, за что наказывают, – назидательно сказал Ли Цзян. – Да тут разве что-нибудь поймешь. Сегодня говорят так, завтра иначе. – Э, ты не прав… – Ли Цзян ушел в другую комнату, принес лист твердой бумаги, исписанный мелкими иероглифами. – Вот слушай. «Расстраивайте все то, что есть хорошего у ваших предполагаемых врагов, вовлекайте влиятельных людей в поступки постыдные, недостойные сана, и потом, при надобности, обнаруживайте их. Заводите тайные связи с самыми порочными людьми ваших врагов, делайте помехи правителям, сейте везде раздоры, возбуждайте ропот, возмущайте младших против старших; вводите музыку, смягчающую нравы; для окончательного развращения шлите к ним распутных женщин; будьте щедры на обещания, подарки и ласковые слова; обманывайте, если нужно для узнавания всего, что делается у предполагаемого врага, не жалейте денег». Ли Цзян положил листок на стол, постучал по нему пальцем. – Теперь тебе все понятно? Этому установлению должны следовать и высшие сановники, и младшие чиновники, и такие слуги, как ты. – Выходит, мы преднамеренно обманываем всех – кэрэитов, татар, меркитов, найманов… А я думал… – Без этого нельзя нам. Пусть чужие народы дерутся друг с другом – не будут драться с нами. Мы их держим в повиновении их собственными руками. – Это нечестно, – сказал Хо. За стенами дома, в деревьях сада прошумел порыв ветра. Крупные капли дождя ударили в бумагу окон. Ли Цзян прислушался, потер спину. – Ненастье будет. Любую непогоду за три дня спиной чувствую. Старик, как понял Хо, не хотел обсуждать с ним, честно это или нечестно – преднамеренно и так откровенно обманывать другие народы. Придвинув чашу с рисом, Хо начал есть. Скоро чаша опустела, и Ли Цзян налил ему чаю. Дождь все усиливался. Бубном гудела бумага на окнах. – Ты будешь ночевать у нас, – сказал Ли Цзян, прислушиваясь к шуму дождя, посмотрел на неубранный стол, перевел взгляд на двери, ведущие во внутренние комнаты. «Сейчас позовет Цуй», – подумал Хо. Но он тяжело, с кряхтеньем, поднялся, сам убрал посуду, смел со стола крошки. Лицо его, изрезанное мелкими морщинками, было слегка растерянным. Взял слиток серебра, сделанного в виде чуть искривленного, с прямо срезанным концом ножа – в древнейшие времена такими были бронзовые монеты, – провел пальцем по выпуклой вязи иероглифов. – Кто так щедро одарил тебя? – Хушаху. Но там был и князь Юнь-цзы, и еще какие-то люди. Один совсем молодой, в красном халате. Он сидел рядом с Юнь-цзы. – Это, должно быть, князь Утубу. – И два военных были. Имя одного – Гао Цзы. – Ты зачем все это рассказываешь? Сколько раз говорю: не распускай язык. – И вам нельзя рассказывать, учитель? – удивился Хо. Ли Цзян подумал, важно разрешил: – Мне можно… Так, говоришь, Гао Цзы? Все верно, где князь Утубу, там Гао Цзы. Они большие друзья. Кто еще был? – Елюй Люгэ. У него еще глаза такие… веселые. – Знаю, знаю. Как не знать такого человека. Это один из прямых потомков последнего императора династии Ляо. Важные люди слушали тебя, Хо! И они хорошо оценили твою работу. Не пригодились ли тебе мои поучения? – Без вас, наставник, я получал не серебро, а палки… – сказал Хо, чтобы сделать старику приятное. |