Онлайн книга «Жестокий век»
|
– Ты кто такой? – спросил парня. – Я Боорчу, сын Наху-Баяна. – Ты не видел здесь людей? – Видел. Утром проехали. – Это воры. – Воры? Как хорошо, что они не заметили ни меня, ни моего табуна! Ты их хочешь догнать и отбить коней? Один? – Один. – Ты смелый. Но что можешь сделать один? – Боорчу поцарапал затылок. – Я поеду с тобой. – Сначала накорми меня. Есть у тебя что-нибудь? – О, у меня всего вдоволь! Я тут пасу и дою кобыл. Хочешь молока? Кумыса? Хурута? – Давай все сразу! – Тэмуджин улыбнулся: парень, кажется, славный. Пока он ел, Боорчу поймал в табуне двух коней, привел к шалашу, расседлал савраску Тэмуджина. – Пусть отдыхает. На нем сейчас ни догнать, ни убежать. Поедем на наших конях. – А табун? Так, без присмотра, и оставишь? – К вечеру приедет за молоком отец. Присмотрит. Надоело мне все это. Живу один, людей не вижу. – Боорчу заседлал коней, положил в седельные сумы хурута и бурдючок с кумысом. – Еще что нам нужно? – Если есть лук и стрелы, бери. – Нет. Были и лук, и стрелы. Отец забрал. Боится, что я ввяжусь с кем-нибудь в драку… Лучше, говорит, пусть угонят кобылиц, чем убьют тебя. Поехали. Боорчу говорил без умолку. Тэмуджин скоро узнал о нем почти все. У своего отца Наху-Баяна он единственный сын. Отец живет не бедно, скота хватает. С куренем не кочует. Живет сам по себе. – Вы из чьего улуса? – спросил Тэмуджин. – Из улуса тайчиутов. Тэмуджин резко обернулся. – Ты чем-то удивлен? – спросил Боорчу. – Нет. Рассказывай… Но он его больше не слушал. Готовность Боорчу помочь теперь выглядела иначе. Что, если этот парень в сговоре с грабителями? Завлечет его в засаду или ударит ножом в спину… Как тут быть? Может быть, сейчас, пока не поздно, прикончить его? Он остановил лошадь, слез с седла. Остановился и Боорчу. – Что случилось? – Подпруги ослабли. Ты поезжай. Смотри за следами. Боорчу поехал Тэмуджин вынул из колчана стрелу. Если этот разговорчивый парень замыслил черное дело, так просто не подставит затылок. Сейчас или остановится, повернется к нему, или, если понял, что его замысел открыт, бросится убегать. В том и другом случае надо стрелять. Но Боорчу ехал спокойным шагом, время от времени склонялся, всматриваясь в примятую траву. Сунул стрелу в колчан, понемногу нагнал его. Боорчу навалился животом на переднюю луку седла, свесил голову. – Ветерок потянул. Трава качается, и совсем ничего не видно, – сказал он. Тэмуджин незаметно вглядывался в лицо Боорчу. Из-под летней войлочной шапки, отороченной по краю черной шелковой лентой, во все стороны торчат коротко обрезанные, с загнутыми вверх концами и выгоревшие на солнце волосы, открытые угольно-черные глаза спокойны и внимательны, во взгляде нет ни тревоги, ни настороженности, ни скрытой враждебности. Можно ли так ловко притворяться? Боорчу выпрямился, натянул поводья, останавливая лошадь. – Стоит ли нам держаться за след? В той стороне, куда он ведет, я слышал от отца, стоит чей-то курень. Других куреней поблизости нет. Лошадей угнали туда. Нам, может быть, плюнуть на след и скакать прямо к куреню? Быстро поедем, к концу дня будем там. Ветер был несильный, он лишь слегка взъерошивал траву, но и этого было достаточно, чтобы потерять следы. Если Боорчу говорит правду, на распутывание следов нечего тратить время. Если правду. А если нет? – Ты хорошо знаешь, где стоит курень? – Он стоит в урочище Герге. В прошлом году мы там летовали. Нынче тоже хотели кочевать туда. Но раз туда прикочевал курень… Поехали рысью. Местность была неровная. Мелкие ложбины чередовались с плавно закругленными буграми. Ветер раскачивал неровные, клочковатые травы, казалось, по степи бесконечной чередой бегут волны, исчезая в синей дали. Взгляду не на чем было задержаться – вокруг только зеленые волны и синее небо. Здесь ничего не стоило заплутать, потеряться. Но Боорчу уверенно держал путь на северо-восток. Тэмуджин скакал за ним, чуть приотстав, так, чтобы все время видеть своего спутника с затылка. К вечеру неровности степи стали более заметны, бугры постепенно сменили сопки с выгоревшей травой на гладких склонах. – Теперь близко, – сказал Боорчу. Он поднялся на крутую сопку, оставив лошадь, пешком прошел к вершине, лег, подав знак Тэмуджину следовать за ним. За сопкой была широкая долина, прорезанная вдоль извилистой речушкой. В ее излучине стоял небольшой курень. Рядом с юртами паслись десятка четыре коней, дальше виден был большой табун и пестрая отара овец. – Твои лошади должны быть здесь, – почему-то шепотом сказал Боорчу. – Да, они тут. Но незаметно их не угнать. Боорчу посмотрел на заходящее солнце. – Подождем немного. В сумерках спустились с сопки, шагом поехали к куреню. Тэмуджин вынул из ножен меч, до боли в пальцах сжал рукоятку. Их, кажется, приняли за пастухов, никто не остановил, не окликнул. Лошади Тэмуджина держались особняком, у них были спутаны передние ноги. – Эти? – спросил Боорчу. Тэмуджин кивнул, не спуская с него взгляда. Если Боорчу враг, сейчас подымет тревогу. Но Боорчу соскочил с коня, быстро перерезал путы. – Гони. Тихо. – Э-эй, вы что делаете? – закричал кто-то в курене. Тэмуджин толкнул коня в бока пятками, налетел на освобожденных от пут коней. Боорчу уже скакал рядом, и плеть свистела над его головой. Бешеным галопом, не выбирая направления, лошади понеслись меж сопок. Тэмуджин оглянулся. Из куреня мчался всадник на белом коне. Он визжал и размахивал шестом урги с петлей на конце. Сумерки быстро густели. Скоро урга в руке всадника стала неразличима, и сам он был плохо виден, белый конь облаком катился над темной степью все ближе, ближе… – Не отвяжется! – прокричал на ухо Боорчу. – Дай мне лук! – Я сам. Гони! Тэмуджин обернулся, не целясь послал свистящую стрелу навстречу всаднику, с яростью крикнул: – Поворачивай! Убью! Всадник отстал. Они сбавили ход, по бледным звездам определили, куда держать путь. Боорчу снял с головы шапку, сунул ее за пазуху. – Фу, жарко стало! – Громко засмеялся. – Ловко мы, а? Лошади перешли на шаг. Тэмуджин протянул руку, положил ее на плечо Боорчу. |