Онлайн книга «Профессорская служка»
— Меня смущает сэр Томас Норвилл и… — Детка, — отец заговорил тоном наставника, отчитывающего малышку за шалость, — мы должны благодарить небеса за верность барона. В отличие от женихов твоих сестер он не разорвал нашей договоренности и готов взять тебя в жены. — Со вздохом папенька воздел глаза к небу и мечтательно закончил: — Он вызволит нас из бедности… Меня не столько возмутила его наивность, сколько уверенность в нашем нищенском существовании. Я не дала ему договорить: — То есть наша одежда, еда и городской дом с пятью спальнями и небольшим садиком в респектабельном районе города для тебя бедность? — С тремя спальнями, две другие были переоборудованы из кабинета и кухни, — заартачился он и отмахнулся, вновь собирая карты в колоду: — А на заднем дворе у нас отнюдь не парк, где бы я мог провести пышный прием для друзей. С трудом удержала вопрос: «О каких друзьях идет речь?» — потому что таковых в окружении отца нет, как и не было. Все они совсем недавно показали свое истинное лицо. Прознав о финансовом состоянии моего родителя, они не дали ему удержаться на краю пропасти и, ничего не ссудив, потребовали вернуть прошлые займы, а также старые карточные долги. — К тому же, — продолжил наш глава семьи, налив вина в опустевший бокал, — мы не в центре богатого района. Живущие по соседству не играют в бильярд, не посещают скачки, не пьют вино и не разбираются в юмористических опусах Раймса… — Какое досадное упущение… — Я зло сыронизировала, но он решил этого не заметить. — Именно. — И какая неблагодарность! — Я возмущенно фыркнула и прошлась из одного угла в другой, стараясь унять вспышку гнева. Если бы мы с сестрами не продали все драгоценности матери, отец сидел бы в тюремной камере на каменном полу, присыпанном соломой. И уж точно не у камина в шелковом халате, попивая боргское и мечтая вернуться к друзьям в болото цинизма. Туда, где в перерывах между скачками и карточной игрой можно было посмотреть постановки скандально известного маэстро. Мое негодование папенька решительно не замечал, он откинулся в кресле и, глядя сквозь бокал, произнес: — И, как сказал сквайр Адамсон, скудоумие и нищета окружения постепенно заразит даже самого… — вспоминая выражение, он ненароком посмотрел на меня. Замолчал. И я молчала, сверля его почти ненавидящим взглядом. — Ты хотела еще что-то спросить? — Прочистив горло, он ослабил шейный платок. — Почему вы согласились отдать мой дар? — Энергию, дорогая моя. Всего лишь энергию… — В нем опять заговорил ученый назидатель, и голос этот был поистине раздражающим. — Это не одно и то же, и энергия у магов восполняется. — А вас не смущает, что, отдав ее до двадцатипятилетия, я потеряю дар? И по лицу его видно — смущает, но только сейчас и то недостаточно, нет раскаяния в нем, ни на грош. Папенька хлебнул вина для храбрости и отмахнулся: — Твой дар несущественен и проснулся не в пятнадцать лет, а три года спустя. — Он еще не раскрыт, — уверенно ответила я, сцепив руки. — У меня хорошие показатели, и пребывание на втором курсе академии это подтверждает. — Твоя учеба подтверждает лишь твое упрямство! — Мое упрямство подтверждает лишь наше с вами родство. Не стоит путать, — парировала я. — Ирэн! — Грозный окрик, взгляд осуждающий. — Да, папенька? — Смиренный вид принять не успела, а потому из-за моего благожелательного тона он задохнулся и не сразу решил, что сказать. Но сориентировался в ситуации все же быстро. Вспылил, вскочил, швырнул бокал в камин и возмущенно вскрикнул: — Как смеешь ты противиться отцовской воле? — Как совершеннолетняя дочь, я имею на это полное право. — У тебя нет прав! — У вас с некоторых пор тоже, — холодно намекнула на его шаткое положение в обществе. И пусть все наше имущество сумело покрыть почти девяносто пять процентов долгов, а оставшиеся мы с девочками вот-вот уплатим, папеньке не вернуть ни былого доверия, ни лицензии на финансовые операции, ни прав свободного гражданина страны. — Ты… — он указал на меня пальцем, — всем обязана мне! — О, в этом я даже не сомневаюсь… Неприкрытое ехидство моих слов его покоробило. Его глаза налились кровью, пальцы скрючились, в голосе прорезались нотки гнева. Глава нашей семьи раздраженно покосился на бутылку боргского, решаясь и ее для пущей убедительности швырнуть в камин. Но передумал: — Не будь я занят вашим обеспечением, ты бы и на шаг не приблизилась к Академии Воздушных Потоков! — Нашим обеспечением… — повторила я, с удивлением глядя на отца. Да, более интересного определения для его клубных развлечений найти просто невозможно. — В таком случае за свою свободу от ваших наставлений я должна благодарить ваших же… друзей. И, громко хлопнув дверью, удалилась к себе. * * * На самом деле за свою свободу от экономически необразованного отца я, Ливи и Эсмира всю жизнь будем благодарны тете по материнской линии. Элеонора Рус после кончины матушки оказалась единственным человеком, которому мы могли доверять. Именно она настояла на вложении наших денег в прибыльные предприятия, она настаивала на моем поступлении в академию, несмотря на слабый, поздно проявивший себя дар, она же и вбила в наши головы простую истину: «Заботиться о своем благополучии вы должны самостоятельно». На нашего папеньку тетя не злилась, но приговаривала: «Он идет своей дорогой, всегда шел и всегда будет идти. И, чтобы не стать безвольными птицами в клетке, вы должны быть максимально защищены от отцовской воли». Что ж, я в очередной раз убедилась в правдивости ее слов и собиралась вычеркнуть ошибки прошлого из своего будущего. Барон Кервас не получит меня. На амулет для отвода глаз, мужской костюм и секрет мастеров взлома я потратила почти все свои деньги. И, не откладывая в долгий ящик, с наступлением темноты отправилась во владения жениха. Сэр Норвилл был состоятелен и знатен и, переехав к нам из Акры, во всем желал походить на местную аристократию, в том числе и в вопросе хранения важных бумаг. А потому искать договор следовало не в загородном доме, а в офисе его фирмы «Нор ин Фо». Он находился на побережье и занимал лучшие портовые склады города, однако охранялся кое-как. Используя магию воздуха, я легко проникла в здание и, пройдя по многочисленным коридорам, задержалась лишь с замком у двери в кабинет барона. Но уже через две минуты я преодолела последнюю преграду к свободе… или заключению, если поймают. Сейф нашелся в шкафу, под полом, в специально созданной нише из металла, не пропускающего магию. Он так и зовется — антимагер или лучший «кладосхрон». Но там, где предусмотрена защита от магов, чаще всего нет защиты от простых воров, тех самых, которые в силу незнания вскрывают самые сложные замки. Вот у одного такого, заплатив немало, я заказала ключевой разводник и проверила на тайнике отца. Секрет мастеров взлома не подвел ни тогда, ни сейчас. Я внесла поправку в договор и, вернув все на свои места, уже закрывала кабинет, как вдруг из-за поворота на меня выскочила хохочущая полураздетая мисс Мария Хэмт, а вслед за ней всклокоченный сэр Норвилл в расстегнутых штанах, к слову, единственном предмете, отделяющем его от наготы. |