Онлайн книга «Профессорская служка»
Сэр Норвилл принял артефакт и произнес, активируя его: — Достаточно. Раздался щелчок, и, как все магические вещицы судей, артефакт засветился. Белый свет его излучения вначале уплотнился над монеткой, а затем с шипением накрыл меня и барона Керваса полупрозрачным шарообразным пологом. Сфера глушила звуки для адвокатов, но вряд ли для судьи, это понимала я, а также видел и Томас. И в то время, как Живулони взирал на нас с хитрым прищуром, ожидая развязки, мой жени… ушлый бык, а назвать его иначе я не могу, выудил из кармана свои часы на цепочке, положил на стол и открыл крышку. В пространстве сферы раздался дополнительный щелчок, полог стал плотнее, лицо судьи вытянулось точь-в-точь как у защитников минутой раньше, а сэр Норвилл приступил к новой атаке. — Дорогая… — прозвучало нежно, — Ирэна… В этот раз он постарался сдержаться и не оскорблять, но я еще помнила, что он говорил сегодня на ступенях здания суда. — Я вам не дорогая. И о фамильярности вы, сэр Томас Норвилл барон Кервас, можете забыть. — Мисс Ирэна Адаллиер, как ваш жених, я не желаю начинать семейную жизнь со скандала. Мое возмущение его ничуть не смутило, наоборот. Норвилл заговорил увереннее и встал, желая подавить меня своей массой. Той самой, которую набрал за годы процветания «Нор ин Фо». Но добился противоположного эффекта, я с ехидцей в голосе предложила: — Не хотите скандала — аннулируйте договоренность с моим отцом. — Поэтому, — продолжил барон, будто бы не слыша, — я предлагаю замять разбирательство полюбовно и забыть об этом деле раз и навсегда. — Вы мне изменяли! — Вам привиделось. Я делал мисс Хэмт… массаж Конечно же, я готов услышать вашу теорию, если есть иные доказательства, — здесь он взял паузу и опять развязно ухмыльнулся: — Помимо слов. Я решительно отстранилась, увеличивая между нами расстояние, но мясистая, чуть влажная ладонь опустилась на мое плечо, пригвождая к месту. Слишком нагло, чтобы это можно было стерпеть. — Кристаллы охраны должны нести данные свидетельства. — Хм… — Томас наклонился ко мне и прошептал издевательским тоном: — Видите ли, дорогая, благодаря вашей истерии они также были утрачены. Правда, кое-что сохранить смогли. А именно, незамеченное проникновение моей юной невесты… Воздушным потоком сбросила его руку с плеча и встала. А встав, сделала шаг назад, чтобы удушливый запах мужского парфюма не вгонял меня в бессознательное состояние. — Выходит, сэкономив на подарках для будущей жены вы, сэр Норвилл, не поскупились на дорогие охранные кристаллы. Похвально! — И, театрально хлопая в ладоши, я решилась на ответный ход и снизошла до словесных оборотов его милости: — Дорогой, быть может, моя истерия и уничтожила ваш офис до основания, но договор в отцовском кабинете остался без изменений. Желаете, чтобы я его обнародовала? — Бесценная моя, — сквозь зубы рыкнул сэр Норвилл, — ты, видимо, не совсем осознаешь, что значит быть крибой. Конечно, знаю. Вчера весь остаток ночи только тем и занималась, что просвещала себя на этот счет. Но ему я об этом не поведала. — Отказав мне, вы получаете срок в полгода и нового правообладателя. Должен заметить, его также выбираю я. Толстый франт медленно обошел стол, чтобы вновь оказаться непростительно близко. Улыбнулся, вперив взгляд в вырез моего платья, и причмокнул губами, припечатав меня унизительным «ты»: — Как ты понимаешь, если условия заключения не устроят его, ты переходишь к следующему, а срок растет. Медленно села и минуту невидящим взором смотрела на ехидное лицо изменника, мечтавшего о моей скорой кончине. Подобный оборот можно было ожидать, но я не была к нему готова. — Теперь, — барон Кервас остался довольным произведенным на меня эффектом и едва сдержался от потирания рук, — подумай над тем, что я могу многократно увеличить срок. Всего-то пустив упрямую крибу по своим знакомым, несомненно, с определенной договоренностью… Замолчал, дабы я ощутила момент в полной мере, и спросил с издевкой: — Как считаешь, двадцати пяти лет служения будет достаточно? И в эту самую минуту я отчетливо поняла, что, не будь у нас с сестрами заботливой тети Элеоноры Рус, ни одна из нас не смогла бы защитить себя ни перед отцом, ни перед будущим мужем. Но слава Всевышнему, она у нас была и научила очень многому, в том числе и умению уверенно держать удар от беспринципного ничтожества. — Достаточно. Ценю вашу добродетель, — не без сарказма ответила я и с благожелательной улыбкой встретила его прищур: — Но вы, видимо, не понимаете, что значит быть помолвленным с крибой. О том, что мыслительный процесс в голове барона пошел, говорил его недовольный взгляд и губа, искривленная влево. На скорость его мышления уповать было глупо, пришлось разъяснить до конца. — Пока я не отработаю срок, вы не имеете права заключать новый договор. Сэр Норвилл побелел. — А значит, не сможете пополнить свой источник за счет иной жертвы. Теперь посерел, сжимая кулаки. Я же степенно сложила руки и лукаво прищурилась. — И если условия заключения не устроят меня, я перехожу к следующему правообладателю с увеличением срока. — Задумчиво, с вопросительной интонацией: — И что мне стоит превысить устрашающую цифру в двадцать пять лет… Будь полог совершенно непроницаем, барон Кервас не сдержался бы и ударил. Глаза, мечущие молнии, надсадное дыхание с хрипом и краснота, залившая лицо и шею, свидетельствовали о его крайнем раздражении. Чувство самосохранения взяло верх, и я, смалодушничав, закрыла часы Норвилла. Глухой полог барона исчез, однако Томаса в рамках приличия это не особо удержало: — Дура, я предложил достойную сделку! — Его рев заставил поморщиться не только меня, но и судью. — Вот к дуре и обращайтесь. Сэр Норвилл перешел все дозволенные границы, подобное я прощать была не намерена и отключила последний полог со словами: — А я не вашего поля ягода и не понимаю всех обозначенных достоинств… Уж простите, языковой барьер. В комнате повисло громовое молчание, приправленное капелькой нерешительности и ожидания. В то время как судья прятал улыбку в руках и давился беззвучным смехом, наши защитники удивленно смотрели на сгорающего от ярости барона и спокойную меня. — Это значит — нет? — пробасил Норвилл, одергивая сюртук и манжеты рубашки. — Именно так. — Что ж, это твой выбор… И вроде бы он произнес это тихо, но прозвучало громом среди ясного неба. Многообещающе, даже слишком. Он резким движением руки отер губы и, не сходя с места, обратился к судье: |