Онлайн книга «Медовый месяц в улье»
Гарриет показалось, что Бантер несколько разочарован. Он, безусловно, оценил бы высоконаучный лексикон доктора. Констебль Селлон откашлялся и начал: – “Глубокоуважаемый сэр, я обязан сообщить вам.” – Не здесь, – прервал его Кирк. – Там, где он начинает про покойного. Констебль Селлон нашел это место и снова откашлялся: – “Я могу утверждать, по результатам внешнего осмотра” – здесь, сэр? – Да, здесь. – “Что покойного, по-видимому, ударили тяжелым тупым предметом со значительной контактной поверхностью…” – То есть, – объяснил суперинтендант, – это не какая-то там мелкая фитюлька вроде молотка. – “Слева в…” – я не могу разобрать, сэр. Похоже на “официальную”, но при чем тут это… – Этого не может быть, Джо. – И на “оригинальную” не похоже, нет хвостика, как у “р”… – “Окципитальную”, наверное, – предположил Питер. – То есть в затылочную. – Именно, – подтвердил Кирк. – По крайней мере, так оно и есть, не важно, как врачи это называют. – Да, сэр. “Слева в окципитальную часть черепа, немного выше и позади левого уха, вероятная траектория удара – сзади в нисходящем направлении. Обширный перелом…” – Здрасьте! – сказал Питер. – Слева, сзади в нисходящем направлении. Вот и еще один наш старый друг. – Преступник-левша, – сказала Гарриет. – Да. Удивительно, как часто они встречаются в детективах. Какой-то зловещий перекос всей личности. – Это мог быть удар с разворота. – Вряд ли. Кто станет бить человека бэкхендом? [139] Разве что местный чемпион по теннису решит покрасоваться. Или землекоп спутал старину Ноукса со сваей, которую надо забить. – Землекоп ударил бы ровно по центру. Они тренированные. Думаешь, что они расплющат башку тому, кто держит эту штуку, но всегда обходится. Я это заметила. Но есть еще одно “но”. Насколько я помню Ноукса, он был ужасно высокий. – Верно, – согласился Кирк, – такой он и был. Шесть футов четыре дюйма, только немного сутулился. Скажем, шесть футов два-три дюйма. – Вам понадобится очень высокий убийца, – сказал Питер. – А орудие с длинной ручкой не подойдет? Крокетный молоток? Или клюшка для гольфа? – Да, или бита для крикета. Или кувалда, конечно же… – Или лопата – плоской стороной. – Или приклад ружья. Может быть, даже кочерга. – Это должна быть длинная и тяжелая кочерга с толстой ручкой. По-моему, на кухне такая есть. Или даже метла, пожалуй. – Не думаю, что метла достаточно тяжелая, хотя это и возможно. Как насчет топора, обухом, или кирки? – Недостаточно тупые. И у них ровные края. Какие еще здесь есть длинные предметы? Я слышала слово “цеп”, но никогда их не видела. Дубинка со свинцовой заливкой, если она достаточно длинная. Мешок с песком не подойдет – они гнутся. – Кусок свинца в старом чулке подойдет. – Да, но послушай, Питер! Подойдет что угодно – даже скалка, если считать, что… – Я думал об этом. Возможно, он как раз садился. – Так что это мог быть и камень или пресс-папье, как вон там на подоконнике. Мистер Кирк дернулся. – Ух ты! – воскликнул он. – За вами не угонишься. Ничего не упустите, как я погляжу. И леди не уступает джентльмену. – У нее работа такая, – объяснил Питер. – Она пишет детективы. – В самом деле? – удивился суперинтендант. – Не сказал бы, что я их много читаю, хотя миссис Кирк не прочь полистать какого-нибудь Эдгара Уоллеса. Но вообще-то такие книги не способствуют смягчению нрава в человеке моей стези. Я как-то прочитал один американский рассказ, и то, как там действовала полиция. в общем, показалось мне неправильным. Эй, Джо, не передашь мне вон то пресс-папье? Стой! Не так! Тебе, что ли, про отпечатки пальцев не рассказывали? Селлон, обхвативший камень своей огромной ладонью, застыл в неловкой позе и стал чесать затылок карандашом. Это был высокий парень с детским лицом, которому, по его собственным словам, более по душе было урезонивать пьяных, чем измерять следы и восстанавливать хронологию преступления. Наконец он разжал руку и принес пресс-папье на раскрытой ладони. – На нем отпечатков не останется, – заметил Питер, – слишком неровная поверхность. На вид эдинбургский гранит. – Но разбить голову им вполне можно, – отозвался Кирк. – По крайней мере, основанием или вот этим закругленным краем. Это же модель здания, да? – По-моему, эдинбургского замка. На нем нет никаких следов кожи, волос или чего-то подобного. Минутку. – Питер поднял замок за удобно торчавшую трубу, осмотрел его поверхность в лупу и уверенно сказал: – Точно нет. – Хм. Ну что же. Это нас никуда не привело. Теперь посмотрим на кочергу в кухне. – На ней будет куча отпечатков. Бантера, мои, миссис Раддл – может быть, еще Паффета и Крачли. – Вот ведь дьявол, – не удержался суперинтендант. – Но ты, Джо, все равно не прикасайся пальцами ни к чему, что похоже на орудие убийства. Если увидишь где-нибудь что-то из тех вещей, про которые говорили лорд и леди, то просто оставь их как есть и кричи мне, ясно? – Да, сэр. – Вернемся к отчету врача, – сказал Питер. – Как я понял, Ноукс не мог разбить себе затылок, упав с лестницы? Он был пожилой человек, да? – Шестьдесят пять, милорд. Но здоров как бык, насколько мы можем сейчас судить. Да, Джо? – Факт, сэр. Прямо хвастался этим. Всем растрезвонил, мол, доктор дает ему еще четверть века. Спросите Фрэнка Крачли. Он точно слышал. В Пэгфорде, в “Свинье и свистке”. И мистер Робертс, хозяин “Короны” в деревне, тоже не раз слышал. – Ну да, очень может быть. Чванство всегда опасно. Вы, чванные от власти и богатств, – гм, это скорее что-то из мира его светлости, в общем, могилой завершится путь побед, как гласит элегия Грея [140] . Тем не менее он умер не от падения с лестницы, потому что у него на лбу синяк от удара о нижнюю ступеньку. – О! – сказал Питер. – Значит, он был жив, когда падал? – Да, – подтвердил мистер Кирк, слегка смущенный тем, что его слова предвосхищают. – К этому я и вел. Но опять же это ничего не доказывает, потому что, похоже, он умер не сразу. Согласно тому, что обнаружил доктор Крэйвен… – Мне зачитать, сэр? – Не стоит, Джо. Это сплошная болтовня. Я могу все объяснить его светлости без твоих причудливых толкований. Суть там вот в чем. Кто-то ударил его и расколол ему череп, и он, вероятно, упал и потерял сознание – сотрясение мозга, так сказать. Через некоторое время он, скорее всего, очнулся. Но, очнувшись, он, вероятно, не понимал, что его ударило, и ничего об этом не помнил. |