Онлайн книга «Пустые головы»
|
«Это хорошо! – оценивал ситуацию Полковник, пока Малого под тревожными взглядами других узников дежурный выводил в отдельную комнату. – Хоть что-то хорошо! Болтовни меньше… Хотя… Куда уж больше-то! Блин!» Полковничья оценка была с горечью отчаяния. С мысленным криком: «Ну откуда ты, сука, на мою голову свалился! За что, господи?!» Но Полковник умел держать себя в руках и мыслить конструктивно перед подчинёнными… Бывшими подчинёнными, в том числе, тем более когда они на переходе уже из категории дознавателей в категорию обвиняемых. Уселись, как положено: Полковник – за стол, Малой – на привинченный к полу стул. – Ты влетел под статью двести двадцать четыре… «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»… Это только то, что уже очевидно… А как рыть начнут, то… Подозреваю – много чего ещё откроется. Но и этого уже хватит. Полковник заговорил сдержанно и как-то отвлечённо, будучи заинтересованным видом Малого и разглядывая отрешённое – надежда в мыслях: «А может просто уставшее?» – лицо бывшего участкового инспектора и жалея, что не может направить в него луч настольной лампы. Другая была на столе – модная, энергосберегающая – «Кто бы о моей нервной энергии подумал бережливо!». Но и без луча было видно, что эта новая беда Малому как будто совершенно по фигу. – Та-ак… – Полковник сменил тон на рассудительно-ультимативный. – Давай-ка, Антоша, я тебе обрисую ситуацию, в которую ты попал, прежде чем ты мне расскажешь, – и, не выдержав, гаркнул прямо в лицо Малого: – Зачем?! Задержанный гробокопатель отреагировал-таки: поднял голову и посмотрел на Полковника с удивлением человека, которого отвлекли от важного дела, чем ещё больше того взбесил – теперь уже до состояния растерянности. Полковник закурил, даже не пытаясь унять дрожь пальцев. – Я вообще-то знаю, зачем ты в могилу полез… Ты – псих, Малой… Ты умный парень, но у тебя психоз… Горе от ума, блин! Начальник встал и заходил по комнате туда-сюда: «Тесно, блин!»: – Ладно… Хрен с ней, со статьёй… Хотя и эта уже при отягчающих до пяти лет предполагает… Слышишь? До пяти лет! Думаешь штрафом отделаться? Хрен!!! Пятерик! Я постараюсь, чтобы тебе религиозную или… там… расовую – какую угодно! – мотивацию пришили как отягчающее… Будь уверен! Ты у меня сядешь… А статья-то… Ох, поганая! Даже в ментовской зоне таких не уважают… А ты ещё и не в ментовскую залетишь… Да-да! С чего вдруг в ментовскую-то? Ты уже не мент был, когда могилу вскрывал! Полковник пальцами – чуть ли не всеми сразу! – растоптал окурок в жестяной пепельнице. – Не пойму я… – теперь он стал задумчивым. – Сам себе всю жизнь испортил… За-чем?! Антон снова глянул на него снизу вверх, изображая лицом теперь недоумение: «Сам же сказал, что знаешь! Чего тогда спрашиваешь?» Полковник мимику Малого прочитал правильно: – У тебя психоз! Явный. Это безо всякой экспертизы видно… Тебя не сажать бы… А лечить! Но ведь без толку! Нельзя вылечить мозги, когда их нет… У Антона от неожиданного заключения открылся в неприятии рот, и распахнулись глаза. Его личность прекратила парить по кабинету и целиком уселась на стул. Полковник без суеты удовлетворился и заговорил как собеседник: – Что смотришь? Нет у тебя мозгов! – Пауза. – Я уверен в этом… Их и у меня, наверное, нет… Уже… Я ведь государственный человек… Пойми, государство как институт власти, как явление, стремится быть везде – во всех возможных и невозможных проявлениях жизни. Это образование призвано организовывать жизнь, и оно её организует… Но, в конце концов, так, что это получается не в интересах людей, а в интересах самого государства, которое остаётся при этом неким безличным, абстрактным монстром… – Нет. Голос Малого прозвучал так внезапно и резко, что сбил ровное течение полковничьей мысли. – Что н-нет? – Государство – не безличный монстр. Его всегда олицетворяют конкретные люди. Мы с вами, например… Вернее, теперь только вы. Полковник вернулся в свою мысль: – Да это по фигу! Люди, олицетворяющие государство, перестают жить своей человеческой жизнью. Они с удовольствием – начальным! – жрут суррогат счастья, именуемый властью. А когда сообразят, что жрут суррогат, то поздно уже – не вырвешься… И это, кстати, если сообразят… Да и вырваться некуда. Государство всепроникающе и всеобъемлюще… Злопамятно и мстительно – вот как раз в лице конкретных людей, не желающих прощать отступников. Оно как бы восклицает: «А-а, ты хочешь быть одновременно чистым, честным и счастливым? А как же я?!» Вот оно и выжигает, высушивает, высасывает, вымывает – у кого как – мозги любого человека, живущего в государстве. Ведь при такой жизни мозги не нужны. Государство, создавая законы для жизни внутри себя, консервирует даже не сегодняшний – вчерашний день! Незыблемость прошлого, которая со временем так обтёсывается, отшлифовывается и полируется, что самостоятельный мозг как функция становится не нужен. И горе тому человеку, который сумеет его сохранить в работоспособном состоянии. Горе от ума! Сам посуди: что такое закон, как не инструкция. Значит думать и придумывать ничего не надо – надо только следовать инструкции. Прогресс – кошмар для любого государства, ибо он рушит устоявшуюся стабильность. И чем сильнее государство, тем меньше в нём движения вперёд. Полковник закончил и сел, успокоившись. Посмотрел молча на Антона, вздохнул: – И перестань смотреть на меня со своим психозным интересом. Ты не такой дурак… Сам понимаешь, что у меня уже нет мозгов… Как и у тебя! Он ненадолго задумался, уставившись в безумную от усталости прошедшей ночи и усталую от безумства последних дней физиономию бывшего участкового. – Ладно… Хватит об этом… Я тебя отсюда вытащу… Но!.. Ты ж меня подставил, блин! Хоть это-то понимаешь?! Короче, услуга за услугу. Пиши рапорт на увольнение… Задним числом, блин! Он открыл дверь и крикнул в коридор: – Дежурный! Бумагу и ручку сюда. Очень быстро появилось всё, что нужно. Малой склонился: – Какую дату поставить? – Ставь позавчерашнюю, – уверенно сказал подготовленный Полковник, когда вид Малого ещё раз убедил его, что «мокрое» дело – их общее с участковым дело в съёмной квартире медсестры! – тоже надо вынести за скобки «заднего числа». Антон написал и резко двинул лист к начальнику. – Теперь ствол… Табельное оружие… Надо сдать немедленно. Надеюсь, его не забрали при задержании? – И не выдержав переживаний, Полковник опять сбился на эмоциональный лад. – Эх, знать бы… Я бы никогда не разрешил тебе его на постоянное ношение и хранение… У-у, су-ка! – Пистолет дома. Принесу. – Нет! – резко сказал Полковник. – Не так… Он вытащил телефон, нажал кнопку и прижал его к уху. – Значит так! – Сразу, без приветствий, приказал: – Немедленно дуй ко мне в отделение, что возле кладбища… Не перебивай! Брось всё на хрен! Немедленно, я сказал! Поедешь с человеком… Заберёшь и привезёшь всё, что нужно. Подробности на месте. Время пошло. |