Онлайн книга «Соленый ветер»
Я закуталась в одеяло, не обращая внимания на то, что в дверь снова постучали. Я не хочу видеть Максин. Не сейчас. Уходи. Пожалуйста, уходи. Оставь меня с воспоминаниями. Через несколько мгновений под дверь подсунули листок бумаги. Сначала я пыталась сделать вид, что не вижу его, но все-таки он привлекал мое внимание. Я с трудом села, потом встала, подошла к двери и подняла записку. На бежевом листке бумаги я увидела знакомый почерк: «Дорогая Антуанетта, Я знаю, тебе больно. Мне тоже. Позволь тебя утешить. Максин». Я положила пальцы на холодную ручку и медленно ее повернула. Приоткрыв дверь, я увидела, что в коридоре стоит Максин. Волосы убраны в обычную прическу. Вокруг талии аккуратно повязан выглаженный передник. В руке поднос с сэндвичами. В стеклянной вазочке стоит роза, а из глиняной кружки поднимается пар. Я вдохнула аромат бергамота и отпустила ручку. – Максин! – заплакала я. Она поставила поднос на прикроватный столик и обняла меня. Слезы текли ручьем, хлынув из глубин моего сердца таким потоком, что я засомневалась, смогу ли остановиться. – Выпусти все, – прошептала она, – не держи в себе. Когда слезы иссякли, Максин протянула мне платок и чашку чая, и я села, притянув колени к груди. – Можешь ничего не говорить, – мягко сказала она, – если не хочешь. Я впервые заглянула ей в глаза и увидела боль. – Мне так жаль, что я написала тебе то письмо. Не следовало этого делать. Тебе должен был рассказать отец. Это не мое дело. Я сжала холодные пальцы Максин. – Ты все честно мне рассказала и правильно сделала. – Ты когда-нибудь сможешь простить меня? – Из-за акцента голос казался еще растеряннее, еще неувереннее. – Будешь ли любить так, как прежде? Я глубоко вздохнула. – Максин, я по-прежнему тебя люблю. У нее заблестели глаза. – А теперь ешь сэндвичи и расскажи про остров. Я чувствую, тебе есть о чем поведать. Я кивнула, готовая рассказать ей обо всем. Ну, или почти обо всем. * * * На следующий день небо очистилось и выглянуло июньское солнце. На душе стало легче. – Доброе утро, Антуанетта, – прощебетала с кухни Максин, – завтрак на столе. Я улыбнулась и села за стол, разглядывая тарелку: свежие фрукты, хлеб с маслом и омлет – настоящий пир по сравнению с едой на острове. Максин сняла передник и села с нами за стол. Папа погладил ее по щеке, и я поняла, что мне все-таки понадобится время, чтобы окончательно привыкнуть к их отношениям. Как там мама? – Папа, – осторожно начала я, – есть новости от мамы? Максин опустила вилку. В воздухе повисло напряжение. – Да, – ответил он. – Она в Нью-Йорке, милая. Ты ведь знаешь. Уверен, она тебе писала. – Он достал из кармана клочок бумаги. – Просила тебя позвонить по этому номеру. Хочет, чтобы ты приехала. Когда будешь готова. Я взяла бумажку и положила рядом с тарелкой. Разумеется, мама ходит по магазинам, посещает показы мод. Но счастлива ли она? – Утром звонил Герард. – Папа был рад сменить тему. – Да? – Он заглянет сегодня. Мои руки инстинктивно потянулись к медальону. – Хорошо, – ответила я, ища взглядом поддержки Максин, – я с ним увижусь. Улыбка Максин подсказала, что я приняла верное решение. Первый шаг в новой жизни – увидеться с Герардом и признать наше совместное будущее. Я провела рукой по пальцу, где когда-то было помолвочное кольцо, и вздохнула. – Отлично, – отозвался папа, – я попросил его прийти к двум. * * * Подъехала машина Герарда, я услышала его шаги по дорожке. Внутри все замерло. Что я ему скажу? Как мне себя вести? В комнату проскользнула Максин и указала в сторону лестницы. – Он здесь, Антуанетта, – мягко сообщила она. – Ты готова? Я поправила прическу и направилась к ступеням. – Да. Первый шаг, потом второй. Я слышала, как внизу Герард разговаривает с папой. Неожиданно, но внутри все затрепетало. Третий, четвертый. Голоса умолкли. Пятый, шестой шаг. Вот он, стоит внизу, смотрит на меня с такой любовью и нежностью, что я не в состоянии отвести взгляд. – Анна! – Герард! – Мой голос дрогнул. Его левая рука безжизненно покоилась в бежевой повязке. – Так и будешь стоять там или поцелуешь раненого солдата? Я ухмыльнулась, стрелой слетела вниз, прямо в его объятья, и запечатлела на щеке легкий поцелуй, как будто мы расстались только вчера. Папа закашлял и посмотрел на Максин. – Не будем мешать, – улыбнулся он. – Наверняка вам есть что обсудить. Прикрыв двери, Герард взял меня за руку, подвел к дивану в гостиной и сел рядом. – Боже мой, ты не представляешь, как я скучал по тебе… Словами это не передать. Я и забыла, насколько он удивительно, безупречно красив. – Прости, что редко писала, – вздохнула я. – Ну, что ты… Понимаю, было не до того. Если бы он знал истинную причину, смог бы меня простить? – Твоя рука, – сказала я, нежно коснувшись его плеча. – Ах, Герард. Папа сказал, она может не восстановиться. Он пожал плечами. – Я мог там умереть. Все вокруг погибали. Все, кроме меня. Сам не понимаю, как я выжил. Герард стал другим. Более благородным. Он потянулся к моим ладоням и замер, заметив, что на левой руке нет кольца. – Герард, я… Он покачал головой: – Можешь не объяснять. Мне пока достаточно того, что ты здесь, рядом со мной. Я положила голову ему на плечо. Сентябрь 1944 – Можешь поверить, что я выхожу замуж? – спросила я у Максин, любуясь белым шелковым платьем, привезенным мамой из Франции еще до войны. – Ты прекрасна, Антуанетта, – заверила она, закрепляя на лифе булавку. – Вот здесь надо будет чуть-чуть подшить. Ты что, похудела? Я пожала плечами: – Нервы. – Тебя что-то тревожит, милая? Расскажи. Я не успела ответить – зазвонил телефон. – Я подойду, – поспешила я вниз. – Наверное, это Герард. – Привет, – бодро поздоровалась я, слегка запыхавшись. – Ни за что не догадаешься, что на мне надето! В трубке что-то затрещало. |