Онлайн книга «Грязная война»
|
О каких опасных решениях говорил судья? Видаля он считал побочной жертвой. Но кто же был главной мишенью? – Мог ли он куда-то уехать после неожиданного звонка? В это трудно поверить, учитывая его организованность. – Я не перестаю думать об этом. Теперь делайте вашу работу. Это было сказано без ехидства. Человек, привыкший прислуживать сильным мира сего, имел привычку подчиняться. – Арман де Сертис часто вызывал вас по делу “Евросекьюритиз”. – Вы виделись с Сертисом? – Конечно. – Значит, вам известно столько же, сколько и мне. У меня нет привычки лгать правосудию. – Видалю было известно содержание ваших досье. В вашей профессии конфиденциальность – это главное. Тайны стоят дорого. А значит, за ними будут охотиться. – В наших досье нет ничего такого, что могло бы оправдать то, что с ним сделали… – Многие говорят, что Видаль был вашим наследником. – И что? – Это только слухи или правда? – Не пойму, к чему вы клоните, майор? – Я узнал, что вы оплатили расходы на его свадьбу. – Если этот факт имеет отношение к делу, то я этого не улавливаю. – Если вы не хотите называть имен из вашей деловой сферы, то, может, укажете мне какой-то личный мотив. – У меня нет детей. Антония и Оноре мои наследники. Но тут ничего не ищите. Это самые преданные мне люди. Сквозь боль чувствовалось раздражение. Но тут ничего не ищите.Плохо скрытый приказ? Под маской учтивости тлел огонь ненависти и жажды мести. Однако Саша не строил иллюзий. Ни Грасьен, ни Надин Видаль не были готовы открыть, над чем работал молодой адвокат перед смертью. При упоминании дела Киджо янтарные шарики замерли в пальцах Грасьена, затем вновь продолжили свой бег. Саша задел чувствительную струну. – Нет, это мне ни о чем не говорит. – Молодой полицейский был убит таким же способом пять лет назад. В то время Видаль уже не был вашим шофером. Взгляд голубых глаз стал жестче. Грасьену не понравилось упоминание о неприглядном прошлом его воспитанника. Он объявил, что у него встреча и совсем нет времени. Саша настаивал. – Извините, майор, а… сколько вам лет? – Тридцать пять, а что? – Вы молоды для такого поста. Еще не владеете кодексом поведения. – Если я вас обидел, то не нарочно. Грасьен бросил четки на стол. – Меня не так легко обидеть, молодой человек. Скажем так, я придаю чересчур важное значение умению себя вести. И профессионализму. – Будьте уверены, я сделаю все от меня зависящее. Мысделаем все от нас зависящее. Но нам необходима ваша помощь. – Передайте привет Марсу. И скажите, пусть ждет звонков. Грасьен вызвал слугу, чтобы тот проводил гостей. – Вы говорили, что соберете как можно больше фактов, прежде чем заняться Грасьеном, – негромко сказала Карль на лестнице. – Да, и что? – Надо полагать, вы верно выбрали точки прицела. – Это упрек? – Констатация. – Ты могла бы меня поддержать. – Я слишком уважаю субординацию, шеф. Ей удавалось преподносить самые чудовищные вещи на серебряном блюде. Просто восхитительно. Дюгену хотелось поставить ее на место, но обстановка была неподходящая. Да и не время. Ему необходимо было сосредоточиться, а не считать очки в дуэли, которую она пыталась ему навязать. Антония Грасьен листала журнал мод, сидя на оттоманке из телячьей кожи под картиной, отчетливо напоминающей Дали: человек выходит из яйца, представляющего собой земной шар, и, новорожденный, является в мир между Южной Америкой и Африкой. Из трещины в скорлупе вытекает капля крови. – Ваша беседа была недолгой. – Да, мадам. И нам очень жаль. – Вы должны простить мужа. Он очень любил Флориана. Эта смерть его потрясла. – А вас? – Что? – Вы так спокойны. Она закрыла журнал, задумалась, подбирая слова. – Флориан был мне как младший брат. – Имя Туссена Киджо вам о чем-нибудь говорит? – Кто это? – Наш коллега, африканец по происхождению, он был убит так же, как Видаль. – Вы спрашивали об этом Ришара? – Да. – Что ж, именно он и должен был ответить на этот вопрос. – Надо думать, что нет. – Мне очень жаль. Дайте ему немного времени. – Примите наши соболезнования, мадам Грасьен. – Спасибо, майор Дюген. Карль села за руль, мягко тронулась с места. Очевидное напряжение между ними не мешало Саша размышлять. Грасьену не удалось вывести его из себя, у Карль тем более никаких шансов. Он решил забыть нелюбезные замечания и спросить ее мнение. Как ни в чем не бывало. Его непринужденность сбила ее с толку, она не сразу ответила. – Этот тип убит горем. Он ведет себя как отец, потерявший сына. Конечно, он знает больше, чем говорит. – И собирается сам свершить правосудие. Ты это тоже почувствовала? – Да, и это скверно, потому что средства и связи для этого у него есть. Саша думал так же. Грасьен поражен в самое сердце, но когда он оправится от удара, то может натворить бед. Саша снова пришел к финансистам. Люс Шеро подняла глаза от своих бумаг с восхищенным видом. – Я про тебя не забыла, Саша. Это невозможно. Но у меня ничего нового. – Я только что был у Грасьена. Будь добра, изучи досконально ситуацию с его имуществом. Помимо возможного отмывания денег, я хочу знать, как обстоят дела с его наследством. – То есть ты хочешь, чтобы я пошла и порылась в бумагах нотариуса. Но тут есть одна загвоздка. – Какая? – Закон предписывает нотариусам показывать документы только в случае расследования по делу об отмывании денег. Но в том, что касается частных лиц, нотариус обязан хранить тайну клиента, как и адвокат. Только лица, упомянутые в нотариальном акте, или их правопреемники могут получить копию, понимаешь? – Я знаю, что ты находчивая женщина, моя милая Люс. Упрямая и настойчивая. Как раз такая мне и нужна. Ты добьешься цели. – Ах ты, льстец сладкоречивый! Но ради тебя я согласна быть дурочкой и всему верить. Может, в субботу поужинаем или в постели попрыгаем? – Долг прежде всего. И по-моему, тема прыжков в постели возникает слишком часто, нет? |