Онлайн книга «И в сердце нож»
— Это была корзина с хлебом, — поправил сержант. — Тело Христово, — упорствовал преподобный. — Ладно, преподобный, хватит ломать комедию, — сказал Броди. — Если вы хотите сказать, что психически больны и не отвечаете за ваши поступки, так это ни к чему. Никто ни в чем вас не обвиняет. — Его заколола Иезавель. Дульси Перри. Заколола ножом, который вручил ей Чарли Чинк. Броди чуть наклонился вперед: — Вы видели, как он передавал ей нож? — Да. — Когда? — На следующий день после Рождества. Она сидела в машине, возле моей церкви. Она думала, что ее никто не видит. Он подошел, сел рядом, вынул нож и показал, как им пользоваться. — А где находились вы? — Смотрел в щелочку окна. Я понял, что она приехала в мою церковь совсем не за тем, чтобы отдать какую-то старую одежду на благотворительные цели. — Она и Джонни были прихожанами вашей церкви? — Они считали себя таковыми, потому что Большой Джо был членом секты, но они никогда не приходили. Им не нравилось пребывать в святом экстазе. Могильщик понял, что Броди в замешательстве, и поспешил на выручку: — В этой церкви прихожане, когда входят в экстаз, начинают кататься по полу. — С чужими женами, — добавил Гробовщик. Лицо Броди как-то обмякло, а стенографист разинул рот и перестал писать. — Они не раздеваются, — пояснил Могильщик. — Просто катаются по полу в конвульсиях — поодиночке и парами. Стенографист был явно разочарован. — Кгм-кгм, — прокашлялся Броди. — Значит, когда вы выглянули из окна, то увидели, что в корзинке с хлебом лежит Вэл с ножом в груди. Вы поняли, что это тот самый нож, который Чарли Чинк вручил в свое время Дульси Перри, так? — Хлеба там тогда не было, — заявил преподобный. — Что же там было? — спросил, моргая, Броди. — Белый человек и цветной полицейский. Они погнались за вором. — А, это вы, значит, видели, — облегченно проговорил Броди, решив, что теперь ему есть за что ухватиться. — Значит, вы видели, как совершилось убийство? — Я видел, как она его зарезала, — заявил преподобный. — Вы не могли это видеть, потому что она еще была в квартире. — Тогда я не видел, правильно. Меня вытолкнули из окна. Я увидел это, когда уже вернулся обратно в комнату. — В какую? — В ту, где стоял гроб. Броди посмотрел на него, наливаясь краской. — Слушайте, преподобный, мы собрались не шутки шутить. Мы расследуем убийство. — Я не шучу, — сказал тот. — Ладно, значит, вам все это пригрезилось? Преподобный выпрямился и негодующе посмотрел на Броди. — Мне было видение. — И в нем вас вытолкнули из окна? — Оно меня посетило уже после того. — Видения бывают у вас часто? — Постоянно, и они всегда говорят правду. — Ладно, как же она его убила? — Она спустилась на лифте, а когда вышла на улицу, там в корзине, куда я упал, лежал Вэлентайн Хайнс. — Вы же сказали, там не было корзины. — Сперва не было, но затем Тело Христово превратилось в корзину с хлебом. Он лежал в корзине, а она вытащила нож и вонзила в него. — Что он там делал? — Лежал и ждал, когда она выйдет. — Чтобы она его зарезала? — Он не ожидал, что она его ударит ножом. Он понятия не имел, что у нее есть нож. — Нет, этот номер не пройдет. Лучше скажите, не уходил ли кто из квартиры — по-настоящему, не в видении, а пока вы были внизу? — Мои глаза застилала пелена. Я понимал, что надвигается видение. — Ладно, преподобный, я вас отпускаю, — сказал Броди, оглядывая содержимое карманов преподобного, лежащее на столе. — Но для человека, именующего себя проповедником Священного Писания, вы не очень-то помогаете нам. Преподобный Шорт не шелохнулся. Броди толкнул Библию, бумажник, связку ключей и платок через стол по направлению к владельцу. Бутылка, однако, вызвала его интерес. Он открыл ее, понюхал, удивился, затем поднес к губам, попробовал и сплюнул на пол. — Господи! — воскликнул он. — Персиковый бренди и настой опия. И вы это пьете? — Успокаивает нервы, — пояснил преподобный Шорт. — И вызывает видения? Если бы я хлебнул такого, у меня тоже появились бы видения. — Обернувшись к полицейским, Броди с отвращением сказал: — Уведите его. Внезапно преподобный Шорт завопил: — Не отпускайте ее! Арестуйте! Сожгите! Она ведьма. Она действует по наущению дьявола. А Чинк ее сообщник. — Мы ею займемся, — обещал один из полицейских, уводя Шорта. — У нас есть специальное местечко для ведьм и колдунов тоже, так что смотрите!.. Преподобный вырвался из их объятий и упал на пол. Он стал кататься по полу, молотить руками и ногами, на губах у него появилась пена. — Теперь я понял, что такое святой экстаз, — сказал Броди. Стенографист хихикнул. — Похоже, у него сейчас появится видение, — сказал Могильщик с невозмутимым лицом. Броди уставился на него, но тот замолчал. Полицейские взяли Шорта за руки и за ноги и вынесли его из камеры. Вскоре один из них вернулся за собственностью преподобного. — Он псих или притворяется? — спросил Броди. — Похоже, и то и другое, — сказал Могильщик. — Вообще-то, может, что-то в его бреднях и правда, — сказал Могильщик. — Я помню, что все пророки в Библии были либо эпилептики, либо психи. — Кое-что из им сказанного я готов принять, — буркнул Броди. — Мне только не нравится, как он это выразил. — Кто следующий? — спросил Могильщик. — Давайте первую жену Джонни, — сказал Броди. Аламена вошла кротко, нервно теребя высокий воротник платья, словно девочка, которая хорошо помнила, как ее здесь высекли за плохие отметки. Она села на табурет в кругу света, положив руки на колени. Украшений на ней никаких не было. — Как вас звать? — спросил Броди. — Просто Аламена. — Ладно. Быстро расскажите мне про Вэла и Дульси. — Тут особенно нечего рассказывать. Пару лет назад она стала петь в кабаре Смолла, через полгода заарканила там Джонни. И накрепко. Вэл пришел на свадьбу сестры — и так в семье и остался. |