Книга Убийство в сливочной глазури, страница 29 – Джоанна Флюк

— Для яиц?

— Ах вот они для чего! Так вот, раньше я держала пузырьки в ящике для мяса, но они падали и катались туда-сюда. А эти яичные углубления словно специально для них сделаны.

— И Билл выбросил все пузырьки?

— Ну… на самом деле не выбросил, но все равно что выбросил. Он их вынул и положил в коробку. А теперь не может вспомнить, куда ее дел. Когда коробка найдется, лак уже загустеет. Теперь понимаешь, почему мне нужно куда-нибудь выбраться из дома? Билл совершенно вывел меня из себя, и я должна немного остыть. Но это только первая причина.

— А есть и вторая? — спросила Ханна и села. Может, так будет меньше хотеться спать.

— Билл заявил, что раз Трейси сегодня не ночует дома, он разберется на чердаке.

— А где Трейси?

— У мамы. Она позвонила и предложила оставить Трейси у себя с ночевкой. По-моему, она чувствует себя виноватой из-за того, что так со мной разговаривала.

Ханна фыркнула:

— Виноватой? Мама?!

— Да, ты права. Такого просто не может быть. Но ужас в том, что Билл хочет, чтобы я ему помогала с уборкой, а тогда мы наверняка подеремся из-за того, что выбросить, а что оставить.

— А если ты будешь занята и не сможешь помогать, он забудет про чердак и займется чем-нибудь безобидным — например, посмотрит спортивную передачу.

— Да! Когда ты за мной приедешь?

Ханна потрясла головой, чтобы в ней немного прояснилось, и посмотрела на часы. Почти восемь пятнадцать.

— Через сорок пять минут, годится?

— Отлично. Я придумаю, что соврать Биллу. Просигналь мне, когда подъедешь, и я тут же выйду.

— Я взяла с собой список подозреваемых, — сказала Андреа, пока Ханна выруливала на дорогу. — Мы могли бы прочитать его вместе и припомнить, кто из списка был на похоронах.

— Хорошо. Куда поедем?

— К Бертранелли. Самое время съесть по пицце.

— Ты не ужинала?

— Ужинала, но совсем чуть-чуть. Билл отвратительно приготовил цыпленка. Я, пожалуй, позвоню кому-нибудь из списка, пока мы едем.

Ханна посмотрела на часы. Было пятнадцать минут десятого.

— А не слишком поздно?

— Для нас да, но я собираюсь звонить Айвену Хиллу в Калифорнию, там сейчас только семь пятнадцать.

Ханна выехала на дорогу из города. Если Андреа хочет пиццы, поедем есть пиццу.

— Кто такой Айвен Хилл?

— Отец того мальчика, который был в машине вместе с Джейми.

— Отлично, — сказала Ханна, сворачивая на шоссе. Если Нетти сказала правду, Айвену Хиллу было за что убивать шерифа Гранта. Шериф преследовал его звонками с требованиями признаться, что это сын Айвена напился и сел за руль, хотя следствие точно установило, что машину вел Джейми. Шериф Грант не хотел признавать вину своего сына даже после того, как лабораторная экспертиза определила, что содержание алкоголя в крови Джейми было в три раза выше нормы. Нетти предположила, что измученный мистер Хилл поддался искушению и положил конец этим преследованиям.

Не забывая следить за дорогой, Ханна вполуха слушала разговор Андреа с женой Айвена. Как только сестра сообщила, что шериф мертв, их разговор превратился в сплошной монолог миссис Хилл. По фразам Андреа «какой ужас» и «мне очень жаль» было невозможно понять, о чем идет разговор.

— Без толку, — Андреа отключила телефон и положила его обратно в сумочку. — За день до убийства шерифа у Айвена Хилла случился инфаркт.

— Он умер?

— Нет, но состояние тяжелое. Жена сказала, ему поставили три шунта и он до сих пор подключен к разным аппаратам. Придется его исключить из списка. Вряд ли он смог прилететь в Миннесоту, чтобы проломить шерифу череп прямо на следующий день после операции на открытом сердце.

— Да, это вряд ли, — согласилась Ханна. Они подъехали к их любимой пиццерии, принадлежавшей Бертрану и Элли Кюэн. Ни в ком из них не было ни капли итальянской крови, но зато их имена, соединенные вместе, звучали совершенно по-итальянски — Бертранелли.

— Умираю от голода, — Андреа отстегнула ремень безопасности и вылезла из грузовичка. — Остальным я позвоню, пока будем ждать заказ. Хочу фирменную пиццу Элли со всеми добавками. А ты?

— За меня не беспокойся. С анчоусами? — Ханна ускорила шаг, чтобы поспеть за Андреа. Сестра жаловалась, что у нее плохо с равновесием, но к случаям, когда на финише дистанции ее ждала вкусная еда, это, по-видимому, не относилось.

— Подожди, дай посмотрю. — Андреа неуклюже наклонилась и уставилась на свои лодыжки. Даже в неярком свете неоновой вывески, приглашающей отведать лучшей пиццы в мире, было видно, что они отекли.

— Лучше обойтись без анчоусов, — сказала Ханна. — У тебя лодыжки распухли, как сардельки.

— Вижу. В принципе, пиццу мне тоже нельзя, но очень хочется.

— Тогда нужен компромисс, — предложила Ханна. — Возьмем среднюю пиццу вместо большой, тогда ты съешь меньше.

Андреа бодро улыбнулась в ответ и толкнула дверь в пиццерию. Навстречу пахнуло ароматом свежеиспеченного теста.

— Ну, это мы еще посмотрим!

Через пять минут они уже сидели в уголке и ждали заказа. На столе перед ними стояли большие бокалы с диет-колой и поднос с тертым сыром пармезан, молотым красным перцем и упаковками с влажными салфетками.

— Как мне здесь нравится. — Андреа в восхищении огляделась. — Пицца всегда такая вкусная, и вообще… — Андреа резко замолчала.

— Ты чего? — встревожилась Ханна.

Андреа нервно вздохнула и прошипела:

— Это он!

— Кто — он?

— Майк, — это имя она произнесла как ругательство. — Сидит возле окна с какой-то женщиной. Она из отдела шерифа. Может, он хочет ее нанять… — Андреа судорожно сглотнула, — …вместо Билла.

Ханна вытянула шею, чтобы получше рассмотреть. При взгляде на Майка у нее защемило внутри. Он был так красив, что Ханне захотелось забыть их спор. Майк так близко, в каких-нибудь двадцати футах, а она даже не может ему улыбнуться, как улыбалась сейчас новая служащая, не может дотронуться до его руки, как она, не может… Тут новая подчиненная обернулась, и Ханна чуть не подпрыгнула.

— Ты что? — на этот раз была очередь Андреа. — У тебя сейчас лицо такое странное, очень смешное.

— Это у меня кретинизм с дебилизмом!

— Что?

— Пустяки. Женщина там, с Майком, никакая не новая служащая.

— Слава богу! А кто же она тогда?

Нехотя Ханна ответила:

— Ее зовут Шона Ли Куинн.

— Ничего себе имечко! Как у певицы или актрисы.

«Или как у экзотической танцовщицы», — подумала Ханна, но вслух ничего не сказала.