Онлайн книга «Механическое сердце. Черный принц»
|
– И что бы я там делала одна? – Улыбаться тяжело, она словно сама обманывает его этой улыбкой, на которую едва-едва хватает сил. – Жила бы. – Брокк целует раскрытые ладони. – А теперь закрывай глаза… – Ты расскажешь мне сказку? – Обязательно. О чем? – О драконах. Ты начинал вчера, я помню… знаешь, я ночью вновь летала. Только у моего дракона были черные крылья. Это неправильно. Чернота – для воронов… – А какие крылья ты хочешь? – Белые. – Кэри зевнула, неудержимо проваливаясь в сон. Все-таки странная эта ее болезнь… Белые крылья – у чаек. И Сверр, забравшись на парапет, руки раскрыл. На ладони его – куски хлеба, и чайки подлетают, кружат над Сверром, а хлеб не берут. Кэри сидит в тени, но даже в тени ее мучит жара. Соломенная шляпка не спасает от солнца, и к вечеру нос снова обгорит. …или руки. Чешутся жутко, Кэри скребет их, оставляя на коже красные полосы. Наверняка за них станут ругать, да и сама она понимает, что расчесывать руки некрасиво. Но зуд сильнее разума. – Прекрати. – Сверр сбрасывает хлеб, и чайки, еще недавно не обращавшие на него внимания, сплетаются визгливым комом. – Ты ведешь себя как ребенок. – Я и есть ребенок. Здесь, во сне… …они никогда не были на море, чтобы вдвоем. И сейчас он выглядит взрослым. Белая рубашка. И белые волосы, стянутые в хвост. Лицо тоже белое, искаженное болью. – Это огонь прорывается. – Сверр разводит руки, и на раскрытых ладонях его пляшут желтые языки пламени. – Ты слышишь огонь? Слышит. Глухие удары под землей, заставляющие дышать. – Жарко. – Кэри. – Сверр присаживается на четвереньки, опираясь кулаками в землю. Если сожмет руки, огоньки погаснут. – Послушай меня внимательно. – Ты умер. – Умер, – он не спорит и выглядит очень серьезным. – Тебе нельзя прятаться во сне. – Почему? – Потому что это – плохая сказка… Огонь вырывается сквозь стиснутые пальцы, ползет по руке Сверра, и белая рубашка его начинает тлеть. – Ты больна, Кэри. – Я знаю. А тебя нет. – Есть. – Он раскачивается, то опускаясь на босые пятки, то подаваясь вперед, заставляя Кэри отползать. – Ты меня помнишь, значит, есть. Ну же, Кэри, уходи… Он протягивает руку, разжимая кулак, и на ладони остается смутно знакомый фиал. Пламя же охватывает плечи и волосы Сверра, и искры кружат роем рыжей мошкары, садятся на шляпку Кэри, и та вспыхивает. – Беги! Крик Сверра заглушает гортанные голоса чаек, и Кэри просыпается. Она вскакивает, охваченная ужасом. Нет моря. И нет огня. Комната. Приоткрытое окно с сугробом на подоконнике и острыми иглами сосулек. Платье, не то брошенное, не то забытое на кресле. Маска остроклювая и ожерелье из серебряных перьев. Вчерашний бал… …и черная роза в руках. Королевский дворец. Зал. Суета. Толпа. Брокк, который вдруг потерялся… и Оден. Прогулка в сад, где лавка и бумажные фонарики. Черные вороны… просто чья-то дурная шутка. Кто это говорил? Голова все еще была тяжелой, и силы, с которыми Кэри вынырнула из странного сна, таяли. Она сидела на кровати, свесив босые ноги, наслаждаясь прикосновением к неестественно холодному полу. – Вороны, – собственный голос был хриплым, каркающим. И вправду ворона, встрепанная и больная… вот только болезнь эта… черная роза. Вороны. Духота… и бред, в котором опять же жила чернота… пробуждение вчерашнее, помнившееся смутно… и возвращение в сон… Сверр. О чем он хотел предупредить? Нельзя спать. Сон лишает сил, но их и так немного, Кэри и встать сама не способна. А вот дотянуться до колокольчика – вполне. Горничная явилась тотчас. – Мой муж… – Уехал, леди. – Сказал, когда вернется? – Нет, леди. …скоро… он обещал, и Брокк слово держит. Черная роза… почему эта роза не выходит из головы? И запах ее, одуряюще сладкий аромат… кажется, Кэри ненавидит розы. …ты заболела. Ложь. …все серьезно? – Что сказал доктор? – Доктор? – Горничная смущена. И мерзнет. На ней платье из плотной шерсти, но она все равно мерзнет и косится на раскрытое окно. Значит, в комнате очень холодно, а Кэри холода не ощущает. – Простите, леди, но… я не знаю. Беспомощная ложь. И выходит, что доктора не приглашали. Почему? …потому что с этой болезнью врач не способен справиться. А кто тогда? Фиал на ладони… Яд. – Будь добра, подай мне шкатулку… – Кэри попыталась встать, но поняла, что не в состоянии удержаться на ногах. Горничная просьбу исполнила, ей явно было неуютно в этой комнате, наедине с Кэри. Боится? Не Брокка, но… чего тогда? Не того ли, что хозяйка вдруг умрет? Печально было бы… несвоевременно. Слово привязалось, нелепое какое, смерть, как и болезнь, редко приходит вовремя. Откуда только взялись эти циничные мысли? Шкатулку горничная поставила на колени Кэри и крышку помогла открыть. Брошь-камея и пара простеньких колец, часики-луковица, жемчужные серьги, на левой сломан замочек, но отдать серьги в починку руки не доходят… надо Брокка попросить, он сделает. …фиал из обманчиво-тонкого стекла лежал на самом дне, скрытый тяжелой нитью жемчужных бус. Яд, который подарила леди Грай. …духи и яды… …духи надо будет попросить, Грай не откажет. …яд… Мысли сбивались. Нельзя отвлекаться, нельзя возвращаться в сон… …яд и черная роза, которую передали для Кэри… …не стоило принимать цветы. Плохо. И кровать манит, но спать нельзя. Она должна дождаться Брокка, чтобы… …просто дождаться. Считать бусины на ожерелье… почему-то всякий раз получалось иное число. Но Кэри с непонятным самой себе упрямством перебирала их. – Раз, два… четыре и пять… выхожу тебя искать… семь… и девять… – Цифры путались, а голова кружилась с каждой минутой сильней. И горничная, которая то появлялась, то исчезала, а Кэри не понимала, куда она исчезает. – …двадцать девять… и двадцать девять… – Она забыла, какая цифра должна быть дальше, и повторяла навязшие на зубах слова. |