Онлайн книга «Полмира»
|
И тут он оскалил желтые зубы в волчьей улыбке, и Колючка с ужасом увидела: они подпилены, как у убийц. – С нами плывешь, значит? Я прям весь в предвкушении, хе-хе… – Я тоже, – сумела выдавить она, невольно пятясь. А поскольку Колючка пятилась, то налетела на кого-то, стоявшего сзади. Она посмотрела вверх, оборачиваясь, и бравада разом слетела с нее. Колючка аж съежилась, увидев это лицо. Толстый шрам начинался от уголка глаза с вывернутым розовым веком, тянулся через заросшую щетиной щеку через губы. А самое ужасное, она посмотрела на волосы мужика, длинные и заплетенные в косы, и поняла, что поплывет на одном корабле с ванстерцем. Он с пугающим равнодушием оглядел ее перекошенное от страха лицо – нет чтоб зарычать, к примеру. И мягко сказал: – Я Фрор. Ну что делать? Либо ты пыжишься, либо ты слабак. Колючка решила, что особого выбора нет, так что надулась и храбро гавкнула: – Как тебя угораздило такой шрам получить? – А как тебя? – Меня что? – Шрам получить. Или тебе боги такую рожу дали? – И с бледной улыбочкой ванстерец пошел сматывать канат. – Да защитит нас Отче Мир! – пискнула матушка, придвигаясь поближе. – Страшные они какие, вот что я хочу сказать… – Ничего, скоро они меня будут бояться, – заявила Колючка, не в первый раз желая, чтобы сказанное уверенным тоном непременно сбывалось. – И что в этом хорошего? Матушка как раз разглядывала бритого мужика, у которого по всему лицу шли татуировки рунами за все возможные преступления. Тот как раз ржал на пару с сухощавым дядькой с покрытыми подсыхающими язвами руками. – Что хорошего в том, чтобы люди вроде этих тебя боялись? – Лучше, чтобы тебя боялись, а не ты боялась. Так говорил отец, но у матушки, конечно, ответ был наготове: – И что, в жизни есть только это либо – либо? – У воина – да. Вот кто бы ей объяснил, почему так получалось: всякий раз, когда ей случалось сказать матери хотя бы десять слов, Колючка оказывалась припертой к стенке, защищая заведомо проигрышную позицию. Она знала, что ей скажут дальше: «И зачем так упорно сражаться за право быть воином? Если твой единственный приз – чужой страх?» Но матушка почему-то промолчала, и вообще выглядела какой-то бледной и испуганной, что только обострило чувство вины – вдобавок к закипающему внутри гневу. Все как всегда. – Ну так иди домой, чего ты здесь стоишь? – резко сказала Колючка. – Я хочу проводить в путь свое единственное дитя! Хоть это ты можешь мне позволить? Отец Ярви говорит, что вы чуть ли не через год вернетесь! Тут матушкин голос задрожал, и Колючка разозлилась еще больше. – Если вы вообще вернетесь!.. – Не бойтесь, голубки мои! И Колючка подскочила, когда кто-то вдруг приобнял ее за плечи. Та самая странная женщина, что наблюдала за их с Брандом поединком пару дней назад, незаметно подкралась сзади и сунула бритую, обросшую седенькой щетиной голову между ней и матерью. – Ибо отец Ярви в мудрости своей доверил воспитание твоей дочери мне. Знай, что искуснее наставницы тебе не найти. Колючка ошибочно полагала, что настроение ее испортить нельзя, ибо оно и так уже хуже некуда. Но боги и тут нашли способ объяснить, как она не права. – Воспитание?.. Женщина заключила их в крепкое объятие, в ноздри ударил смешанный запах пота, ладана, каких-то трав и мочи. – Воспитание – это когда я говорю, а ты слушаешь и учишься. – А кто… – матушка одарила закутанную в лохмотья собеседницу нервным взглядом, – … точнее, чем вы занимаетесь? – До последнего времени – воровством. Матушкина нервозность переросла в неприкрытую тревогу. Заметив это, ее собеседница просияла и радостно добавила: – Но я еще и опытный наемный убийца! А также штурман, борец, звездочет, разведчик, историк, поэт, шантажист, пивовар… впрочем, я могла что-нибудь подзабыть. И я уж не говорю о том, что я опытный пророк-любитель! Тут она подцепила свежий птичий помет со столба, растерла его между пальцами, понюхала и явно собралась попробовать на вкус, потом передумала и обтерла черно-серую какашку о драный плащ. – Неблагоприятное предзнаменование, – пробормотала она, внимательно следя за полетом чаек. – Добавьте к этому мой несравненный опыт в… – тут она выразительно покрутила бедрами, – альковном искусстве, и вы поймете, голубушка, что нет такой области знания, важной и интересной для современной девушки, в которой бы я не помогла вашей дочери! В других обстоятельствах Колючка не преминула бы насладиться редким зрелищем – матушка, в кои-то веки не нашедшаяся с ответом! Но, к сожалению, монолог странной дамы и ее вверг в потрясенное молчание, и насладиться у нее, увы, не получилось. – Колючка Бату! – о, а вот и Ральф через толпу проталкивается. – Ты опоздала! Ну-ка, давай, двигай тощим задом – тебя мешки на причале заждались! Глянь, как твой приятель Бранд их лихо… Тут он застыл и сглотнул. – Я и не знал, что у тебя есть сестра! Колючка скривилась и прошипела в ответ: – Это мама. – Не могу поверить! Ральф принялся судорожно расчесывать бородищу пятерней, буро-седая волосня упрямо не поддавалась и оставалась спутанной, как пакля. – О, сударыня, если вас не смутит комплимент от старого воина, не знающего слов любви, позвольте сказать: красота ваша освещает эти доки, как лампа, сияющая во… ээээ… тьме. Он быстро оглядел серебряный ключ на матушкиной груди: – Ваш муж, должно быть… Матушку Колючки комплимент не смутил вовсе. Ей очень хотелось услышать много-много слов любви. – Умер, – быстро объяснила она про мужа. – Восемь лет прошло с тех пор, как снесли мы его на кладбище. – Как жаль! – Сожаления в голосе Ральфа почему-то не чувствовалось. – Я Ральф, кормчий «Южного ветра»! Что до команды, то да, выглядят они сущими грубиянами, но я, знаете ли, тихоням не верю. Этих людей я отобрал лично и могу вас заверить – каждый из них знает свое дело. А Колючка будет сидеть на скамье прямо у меня под носом, и я клятвенно обещаю относиться к ней как к собственной дочери – с отеческой теплотой и твердостью! Колючка закатила глаза, но кто на нее смотрел. – У вас есть дети? – заинтересовалась матушка. – Двое сыновей, но прошли годы с тех пор, как я видел их в последний раз! Увы, злая судьбина разлучила меня с моими домашними очень и очень давно. – А давай судьбина тебя и с моими домашними разлучит, а? – прорычала Колючка. |