Онлайн книга «Фомка-разбойник»
– Берегись! Гад! Я не сразу заметил змею, а когда увидел – придется уж сознаться – струхнул… Сверху между камнями двигалось ко мне гладкое коричневое пресмыкающееся. Я не видел его всего, но не сомневался, что оно в несколько метров длиной. Об этом говорила и необычайная толщина чудовища: круглое тело его было с мою руку. – Бей, бей! – кричал Омеля. Хвост чудовища извивался вверху, когда его голова неожиданно поднялась над ближним ко мне камнем. Я выстрелил. Длинное, гибкое тело змеи с разможженной головой сползло к моим ногам, хлеща по камням хвостом, как плетью. Тут только я понял, какого дурака свалял, напуганный истошным криком горового: ведь я совсем забыл, что я не в Индии, не в Америке и что во всей нашей огромной стране нет гигантских удавов. Я убил невиннейшее существо. – желтопузика. Не змея он даже, а просто безногая ящерица, нисколько не ядовит и никакого вреда человеку причинить, конечно, не может. Вот и хвастай теперь ребятам, вернувшись домой, какое страшное приключение пережил, какой смертельной опасности подвергался и как, не растерявшись, от нее избавился. А желтопузик попался действительно крупный: когда я поднял его за кончик хвоста и выпрямил вверх руку, его разбитая голова еще касалась земли. А это значит, что было в нем около двух метров. Омеля не пожелал даже приблизиться к нему: казак испытывал суеверный страх ко всякому «гаду ползучему» и, хоть не раз, конечно, видал желтопузиков, живых и мертвых, не потрудился убедиться, что ядовитых зубов у них нет. Не пришлось и мне доказать ему это… по причине почти полного отсутствия у желтопузика головы, снесенной моим выстрелом. Мы продолжали охоту. Там, где гора ближе подошла к Кубани, Омеля увидел, наконец, самца-фазана. Направляемый ручной сигнализацией, я долго пробирался сквозь колючую заросль. Фазан взлетел только на ее краю, у самого берега. И что же это был за великолепный петух! Жарко брызнули мне в глаза блестящие краски его оперения: золотисто-зеленая голова, фиолетовая шея, оранжевая спина, медно-красный хвост. Весь блеск южного солнца, всю роскошную пестроту неба, воды, цветов и бабочек счастливого Кавказа щедро подарила природа одной этой великолепной птице. Такое это было чудное зрелище, что я на несколько мгновений забыл о ружье. Фазан с треском помчался над берегом. Я спохватился и выстрелил ему вслед, когда он был уже над рекой. Радугой сверкнув на солнце, фазан перевернулся хвостом вверх и упал в воду. Напрасно, не щадя рук и одежды, бросился я через колючие кусты к реке. Быстрые волны Кубани подхватили мертвого фазана, закружили его в неистовой своей пляске и унесли на середину потока. Немного ниже по течению был перекат. Мокрого петуха у меня на глазах ударило два раза о камни, – и от всего его великолепия не осталось и следа. Омеля ужом спустился с горы и побежал, пересекая мыс, на поворот реки – перехватить фазана ниже по течению. Но скоро и он вернулся. Подходя ко мне, развел руками: пустой, дескать! Это был третий дозволенный фазан, и мне пришлось прекратить охоту. Омеля проводил меня до автобусной станции на том берегу. Подошел автобус. Я простился с Омелей, сел в машину. Он ловко устроил мой рюкзак на коленях у озадаченного пассажира – моего соседа, захлопнул дверцу, кинул шоферу, как кучеру: «Погоняй!» – и помахал мне шапкой. Автобус зарычал, заскрипел, вздрогнул и медленно покатился по пыльной дороге. Омеля надел шапку, вытащил из-за пазухи моего мокрого фазана и, подняв его за ножки, крикнул мне вдогонку: – Бывайте еще! Придете – самоварчик поставим, уйдете – чайку попьем! Мне было не жалко оставить ему на обед потерявшего всю свою красоту петуха. Я подумал только: «Нет, проживу хоть до ста лет, а не устану восхищаться фазаньими чудными красками!» Солнечные зайчики прыгали в листве фруктовых деревьев и весело подмигивали мне. Задерихвост
Хищник должен прятаться, если хочет подтаиться к добыче. Большой медведь бесшумно крался по лесу, осторожно переступал голыми подошвами сухие сучки. Впереди на опушке была куча хвороста. За ней – луг. Там паслись кони. Они часто поднимали головы, нюхали ветер. Но ветер дул от них на кучу. Кони поворачивали головы против ветра и ни чуять, ни видеть хищника не могли. Вдруг в лесу из хвороста, как пузырек из лужи, выскочил крошечный задери-хвост – птичка ростом в сосновую шишку; носик востренький, тельце орешком, хвостик торчком. И шныряет всегда понизу, как мышь. Как от него спрячешься, когда у тебя ноги и ступают они по земле? Медведь пал на брюхо, вжался в мох. Да уж поздно: уже заметил его задерихвост. Да как затрещит! И откуда у крохи такой голос: за тысячу шагов вздрогнешь. Кони заржали, умчались. В ярости вскочил медведь, кинулся ловить нахального малыша. Вмиг раскидал всю кучу. А задерихвост мышонком проскользнул у него между ног и вспорхнул на дерево. Поди поймай его там! Всю охоту испортил медведю. С головой его выдал. И хвостик торчком! Бесстрашный барс и кабаны
На одной горе на Кавказе поселился барс [9] . С той поры не стало житья зверям – ни горным козлам, ни горным баранам, ни лесным оленям. Все трепетали перед ним. А барс был так могуч, так хитер, ловок и быстр, что совсем не знал страха. Вершина горы быстро пустела, и барсу приходилось все ниже и ниже спускаться к долине, чтобы добывать себе мясо. И вот раз пришел он в дубовый лес на нижнем склоне горы и увидел там стадо черных зверей. Это были дикие свиньи. Они подбирали под дубами желуди. Один большой черный кабан копался в земле в стороне от стада. Барс вобрал свои страшные когти и бесшумно, на согнутых бархатных лапах стал подкрадываться к нему, хоронясь за деревьями. Кабан не видел и не чуял опасности. Это был грозный зверь – секач. Изо рта у него торчали в стороны прямые граненые клыки. Он рвал клыками корни, и крепкие корни дуба лопались, как гнилые нитки. Барс уже близко подобрался к секачу. Когда кабан приподнимал голову, барс видел его грозные клыки. Но страха перед ним не чувствовал. И готовился прыгнуть кабану на спину. |