Онлайн книга «Братья. Книга 1. Тайный воин»
|
Между тем хворый парнишка немного отогрелся, даже стал шевелиться. – Ты чьих будешь? – шёпотом, чтобы не напугать, спросил его Сквара. – По… Под… Оз… зно… – А мы… к Воробьям в гости зашли, – в свой черёд сказал Сквара. – У тебя лапки, что отец мой сработал. Ознобиша запрокинул голову, думая увидеть лицо, но глаза никак не хотели открываться. – Ты… ты… Све… – Не. Старший я. Скварой люди зовут. – Теперь иначе звать станут, – проворчал из темноты Дрозд. Сквара передёрнул плечами: – Ну и ладно. Хоть горшком, только чтобы в угли не ставили. Кто-то неуверенно засмеялся. На закате дали поесть. Ни к какому общему котлу новые ложки приглашения не удостоились. Не заслужили пока. В шатёр просто сунули корзину с лепёшками из болотника. Они оставляли горьковатый привкус во рту, но были по крайней мере жирны. Корзину поставили прямо там, где сидел Сквара. Кажется, лепёшки в самый первый раз оказались поделены справедливо. Ознобиша есть сперва отказался. Пришлось уговаривать, заставлять. Это у печки на пустое брюхо можно болеть. На холоде не получится. Вяло дожевав, Ознобиша спросил: – Ты моих… видел? Отика, маму?.. Кривить душой не хотелось, но и добивать мальца чудовищной вестью было нельзя. – Не, – сказал Сквара. Настала ночь. Иные спали, но некрепко. То один, то другой вставал разогнать онемение, попрыгать с ноги на ногу, похлопать руками. Малышня постепенно переползала поближе к Скваре и Ознобише. – А ты «Лебедь плакала» умеешь? – спросил неуверенный голосок. – Умею. – А «Журавлики вернулись»? – Напоёшь, спробую, – пообещал Сквара. – А и напою… Слушай вот! Кугиклы тихонько ворковали впотьмах, вплетали свой голос в свист ветра, в глухое гудение леса. Никто не шугал Сквару, не просил замолчать. Тем, кто спал, наверное, снился дом. – Уйдём, может? – спросила Арела. – Мне-то воля, а тебя во дворе увидят… Не прибили бы. Светел отвечал равнодушно: – Совсем убить постыдобятся, а синяков не бояться стать. Он почти неотрывно смотрел на шатёр, где то смолкали, то снова подавали голос кугиклы. Он даже не чувствовал ни холода, ни сонливости, словно братейко-огонь в самом деле грел его, незримо дотягиваясь из поварни. Может, так оно вправду и было. Светел уже трижды менял лёжку: снег таял. Ему было не до того, чтобы думать об этом. Он, наверное, сумел бы обмануть дозорных, даже в шатёр влезть. Но вот потом… «Вернись», – попросил атя. «Мне без тебя только голову останется сложить», – гласило несказанное. Поэтому Светел просто лежал, хоронясь в заснеженных ёлочках, и смотрел. Перед рассветом лагерь зашевелился. В шатёр вошли котляры, послышался плач. Похоже, иные из младших только пригрелись, сбившись рядком. Светел вдруг как-то очень по-взрослому понял, что никогда больше не сможет равнодушно слушать ни такой плач, ни песню кугиклов. Шатёр стали сворачивать. Отвязали растяжки, свернули полотнища, вместе со срединным шестом унесли в сани. В плотных сумерках на снегу возились, затягивали путца снегоступов десятка два человечков. Светел приподнялся на локтях. Где же Сквара? Человечки сдвинулись с места, побрели вслед саням, один за другим растворяясь в струях позёмки. Тогда Светел различил брата. Долговязый мальчишка шёл, наклонившись вперёд. Нёс на закорках кого-то меньше и слабее себя, кругом теснилась мелюзга. Скварко… Светел сам позже понять не мог, как это он сумел удержаться, не выскочил из сугроба, не бросился к брату. Но – сумел. Поезд котляров скрылся в метели, а Светел с Арелой выползли из ёлок и пошли обратно в Житую Росточь. – Он сбежит, – сказал Светел. – Вот отойдут подальше, чтобы не погнались, и сбежит. Арела вздохнула: – Не сбежит. – А вот сбежит! – вспыхнул Светел. – Сквару не знаешь! Арела снова вздохнула: – А ты котляров не знаешь. Они всё равно погонятся. И поймают. Они всегда ловят отступников. И предают страшной казни, чтобы другим было неповадно. Рассказать, что с ними делают? Светел гордо отмолвил: – Сквара не побоится! Дочка скомороха посмотрела на него, точно старая бабка, близко видевшая такое, о чём он и понятия не имел. – За себя, может, не побоится, – сказала она. – А вот за тебя, за батюшку вашего, за мамку… От её слов веяло ледяной жутью и какой-то окончательной правдой. Светела точно ударило. «Дядька Деждик… тётя Дузья… и Ознобишу кто-то увёл… А вдруг тоже они? Если Ивень что-нибудь натворил?..» Воображение мигом нарисовало ему атю и маму распластанными в кровавом снегу. До всего тела немедленно добрался мороз. Всё же он упрямо пробормотал: – Пустит их кто на Коновой Вен… Арела ответила с невесёлой насмешкой: – Будут они дозволения спрашивать. Ты увидишь гостя на торгу, а на самом деле он за твоей головой пришёл. Ты даже и понять не успеешь. Больше всего Светелу хотелось проснуться в знакомом лесу, между отцом и братом, и чтобы Зыкин мохнатый бок придавил ноги. Он с силой зажмурился, потом открыл глаза. Ничего не изменилось. Северный ветер по-прежнему втыкал ледяные иглы в лицо. Позади шла Арела. Светел всё не мог смириться: – Я сам их всех в землю закопаю, что не найдут. Вот велик поднимусь… – Их унять царю только под силу, – сказала Арела. – А праведных царей теперь нет. Одни царевичи, да и те младшие. – Помолчала и вдруг добавила: – Вы двое мне стали как братики… Давай ты мне на вечный век братиком будешь, а я тебе – сестрицей? – Давай, – кивнул Светел. Арела потянула его за руку, обняла. Он наступил лапкой на лапку и тоже чмокнул её, попав губами в ухо и забитые снегом рыжие кудри. На сердце почему-то сделалось легче. – Я тропить буду? – попросилась Арела. Он даже не оглянулся. Было уже совсем светло, когда открылась дверь клети. Внутрь с тумаками и руганью закинули Светела. Жог, сидевший в углу, мигом вскочил и с глухим рыком бросился вершить святую расправу, но порога пересечь не успел. Дверь бухнула, с той стороны заскрипел кол. – Атя, да целый я, – сказал Светел. Жог сгрёб его в охапку, усадил подле себя, стал рассматривать. Звигуры всё же выместили на мальчишке свой страх. Одно ухо побагровело и кровоточило, губы вспухли, левый глаз заплывал. Жог опять зарычал, тихо и страшно. |