Онлайн книга «Братья. Книга 1. Тайный воин»
|
Славься вовек, Мораны справедливость! Праведный суд и верность навсегда! Будем служить мы Ей, покуда живы, Разум наш ясен, и рука тверда! Мы расточим врагов Её державы, Трепет и ужас до скончанья дней В них мы вселим – и Ею будем правы, Гибель неся любому, кто не с Ней! На втором круге песни они даже начали попадать в лад. Сквара больше впустую открывал рот, потому что песня ему не нравилась. Под неё удобно получалось шагать, но и только, стихотворец был далеко не дядя Кербога. Вот кто песни слагал – заслушаешься! Даже та неправильная колыбельная краше была. А уж мораничам он такое бы сочинил, чтобы они со злости в поганую трещину сами попрыгали… Сквара жгуче пожалел, что лишь мимолётно соприкоснулся с ремеслом скомороха. «Царица… удавиться… провалиться…» Новые ложки топали валенками по плотно убитому снегу и блажили: Славен разящий гнев Твой, о Царица! Славен котёл и братья за спиной! Круг Мудрецов, что выучил молиться Приснодержавной Матери одной! И как бы отдельно от всех плыл один голос, в восторге выводивший совсем другие слова. Если мы вдруг прогневаем Царицу, Свяжут верёвкой руки за спиной. Бросят в котёл, чтоб до смерти свариться, Или запрут в подвале за стеной… – Молчать!.. – не своим голосом заорал Лихарь. Вмиг стало тихо. Тогда он зловеще, с нешуточным бешенством выдохнул: – Кто?! Хотён и Пороша одновременно вытянули руки, указывая на Сквару. Тот успел только зубы оскалить. Межеумки единым духом завернули ему за спину руки, поступив в точности по его песне. Согнули пополам, поддёрнули за штаны – и быстрым шагом потащили вперёд, прикладывая по дороге о каждый выступ стены. Ознобиша заплакал, побежал следом. Лихарь поймал его за ворот, швырнул к остальным, едва не снеся голову оплеухой. Напуганные ложки сбились в кучку, молча затрусили дальше. Каждый представлял себе столб и то тёмное и ужасное, что возле него сейчас сделают с виноватым. Сквара тоже думал о столбе, насколько ему вообще удавалось думать между сыпавшимися тумаками. Когда добрались до ворот, он исполнился решимости затеять последний бой и погибнуть, но к столбу не даваться. Беда только, ловкие межеумки никак не позволяли ему крепко стать на ноги, а как без этого задерёшься? Сквара отчётливо понимал: что захотят над ним, то сотворят, и не вдвоём, а каждый поодиночке. Как Лихарь и Ветер в Житой Росточи… По счастью, его протащили мимо столба. Спустили в уже знакомый подвал. Только не оставили спокойно отлёживаться на полу, а поволокли в глубину, нацепили ошейник. Дали ещё по пинку. Захлопнули за собой дверь… Немного проморгавшись, Сквара разжал кулаки, утёр лицо рукавом, начал было думать, как пересидеть ночь раздетому… и неожиданно понял, что в покаянной он не один. У противоположной стены, ближе к каменной пасти, кто-то дышал. Насторожившись, Опёнок притих, стал ждать, пока глаза привыкнут к скудному освещению. И наконец различил взрослого мужчину, сидевшего на такой же цепи, только в дополнение к простому ошейнику на нём была какая-то треугольная снасть из железных прутков: ни руки вместе свести, ни нос почесать. Мужчина молчал и в свою очередь пытался рассмотреть Сквару. Было видно, как блестели глаза. – Ты кто, дядя? – сипло спросил Сквара. Человек не ответил. Тогда он повторил по-андархски: – Ты кто? – Всё тебе скажи, – проворчал низкий голос. Мужчина передвинулся, на ногах звякнули кандалы. – Сам кто таков? – Я-то?.. А я с Конового Вена, меня в котёл сильно забрали… Скварой люди ругают. Мужчина подумал, отозвался: – Тогда меня ругай Космохвостом. – Ух ты!.. – восхитился Сквара и на время забыл даже про холод. – А у тебя, дядя, правда, что ли, хвост есть? Косматый?.. Человек негромко засмеялся: – Рассветёт, тогда увидишь. – Помолчал, спросил: – Ты-то здесь за что, малый? Лихарю не так поклонился? – Не, – сказал Сквара, забыв удивиться, откуда неведомый узник знает Лихаря и его нрав. – Нам хвалу велели петь ихней Моране, а мне слова не полюбились, я и давай свои складывать. Космохвост вдруг помрачнел: – Полно заливать-то, парнишка. Ведь врёшь… Сквара нахмурился: – А вот не вру! – А не врёшь, спой, что сложил. Сквара с готовностью набрал воздуху в грудь: – Если мы вдруг… – Тихо ты!.. – сразу щунул его Космохвост. – Придержи голосину! Допоёшься, что отступником назовут! А с отступниками знаешь что здесь творят? – Знаю, – вздохнул Сквара. – Видели. – То-то, олух… Тихонько петь можешь? Сквара кивнул и шёпотом повторил свою крамолу. Узник расхохотался – громко, от души. Тут же охнул, настигнутый болью, смолк. Обождал, успокоил дыхание, опять засмеялся, уже осторожнее. – Ну, парень!.. Если снова не врёшь… Теперь Сквара лучше видел его. Этот человек выглядел настоящим воином, плечистым и крепким. Когда-то он брил бороду по-андархски, но теперь скулы облепила щетина. Голову охватывала повязка, запёкшаяся кровью возле виска. Сквара хотел спросить Космохвоста, за что тот к мораничам в холодницу угодил, но его отвлекла тень, мелькнувшая наверху. Во дворе горели факелы. Мимо окна прошёл Ознобиша. Узник заметил его взгляд, тихо спросил: – Что там? – Дружок мой, – сказал Сквара. – Братейко. – Небось пожрать тебе сунуть хочет? Самого дурака сюда же запрут, да ещё откулачат… – Не, – мотнул головой Сквара. – Не запрут. Умный он, не попадётся. Ознобиша прошёл снова, в другую сторону, не глядя на окно, и пропал. Космохвост потянулся к повязке на голове, но жестокая снасть остановила его. Он усмехнулся: – А я, выходит, дурак, коли попался. Сквара обождал, потом спросил: – Ты, дядя, что им сделал-то? В трубе над каменной пастью негромко зашуршало. Вылетела туча сажи, на дно очага шлёпнулся узелок. – Спасибо, братейка, – пробормотал Сквара. Третьего дня они с Ознобишей мыли пол наверху и увидели дверку в стене. Она ржаво заскрипела, когда её отворили. В чёрной трубе обнаружилась железная перекладина. «Лодырей коптить», – насмешливо пояснил межеумок… Космохвост с любопытством спросил: – Как добывать будешь? |