Онлайн книга «Братья. Книга 1. Тайный воин»
|
Узник кое-как переполз на тощую мякоть, с облегчением вытянулся. Некоторое время оба молчали, потом Сквара спросил: – Дядя, а кто такой Сеггар? Рында сразу открыл глаза. Зоркие, холодные, колючие. – Чего врёшь! Знать такого не знаю. – Сам не ври, – обиделся Сквара. – Ты, пока лежал, три раза просил: «Сбереги, Сеггар…» – А ещё кого я просил? – Я тебе помню? Какого-то Косохлёста… Узник подумал, помолчал, сказал: – Вот что, парень… Если я опять без ума что сболтну, сразу кулаком тычь, добро? Сквара опустил голову: – Не буду. Жалко. Рында усмехнулся: – Себя пожалей, олух. Тебя Ветер тоже спросить может, что от меня слышал. А врать ты не умеешь. Оба снова умолкли. Сквара горестно прикидывал, как бы изловчиться разомкнуть на нём железные путы, утешить и выпрямить руку. А потом Ознобиша со свёртком еды закинул бы им маленький нож. Такой, что сможет просунуться в дверную щель: небось до утра поладили бы с засовом. А там метель, да посвирепее, пусть не только разиню с башни – дозорных сдует со стен. Только до леса бы дохромать, уж тогда-то… Космохвост вдруг начал смеяться. Сквара удивился, поднял глаза. Худое избитое лицо рынды впрямь светилось весельем. Может, он догадался, как ему спастись, и сейчас расскажет об этом? – Дядя, ты что?.. – Чужой беде радуюсь, – фыркнул Космохвост. Охнул, сморщился, но смеяться не прекратил. – Ветер сведает, Лихаря по головке погладит?.. Кабы не пожалел ещё, что у меня из рук увернулся… От беспокойства и наползающей жути Скваре не сиделось на одном месте. Он вскакивал, метался туда и сюда, в сто первый раз обшаривал холодницу, ища ход на волю. Заглядывал в очажную пасть. Пытался двигать расшатанные вроде бы камни внешней стены. Куда там! Едва сбитые с места силами, отворявшими земную твердь, они собирались держаться ещё не один век. А уж если рассыпаться, то всяко не от жалких потуг какого-то мальчишки. Сквара переходил к двери, пробовал дёрнуть или толкнуть, но больше с отчаяния, уже понимая, что не помог бы и ножичек. Когда Инберн уходил, с той стороны не просто засов щёлкнул – ключ в замке проскрипел. Космохвост наблюдал за ним, терпеливо щуря глаза. – Не мельтеши, – сказал он затем. – Сядь! Сквара сел. Поднял щепочку, стал крутить. – Не так, так этак, лишь бы голова вкруг! – проворчал рында. – Чего ради пальцы ломаешь? Сквара ответил: – Они так ножи вертят. Я тоже хочу. – Зачем? Сквара пожал плечами: – Я сюда не просился. Но коли попал, надо все умения превзойти. В это время со двора послышался шум, громкие голоса. Рында тотчас насторожился, даже вскинулся на левой руке, но боль уложила. – Что там? Сквара мигом взлетел к окошку. Неужели Ветер? Так скоро?.. Посмотрел, оглянулся, с облегчением сообщил: – Старшие с Лихарем на деревянных мечах пляшут. Космохвост прикрыл глаза. Некоторое время лежал молча, потом сказал: – Я как ты был. Только время стояло другое. – Я сейчас не бегу, потому что они атю с мамой застигнут, – проговорил Сквара упрямо. – Буду всё знать, чему убийц учат, тогда пусть попробуют. Узник невесело улыбнулся: – Ох, парень… Обойдёт тебя Ветер, а ты и не поймёшь. – Это как? – А так, что хитрости в тебе нет, простая душа. Вдруг меня к тебе нарочно подсунули? Сквара переложил щепочку в левую руку, свёл брови: – Ты-то про меня сначала так и подумал. – Верно, подумал. – Ты царевичей охранял, – сказал Сквара. – А я нужен кому, чтобы ради меня петли метать? Космохвост только вздохнул: о чём с таким говорить. Снова прикрыл глаза. Сквара покосился на него и вдруг понял: если б не цепь, рында сам сновал бы по холоднице, колупал каждую щёлку, пытал дверь, примеривался к решётке… Никому не хочется умирать. Тем более – поднимать муки. Молчать за пределами сил, спасая других… Пока Опёнок соображал, как ещё отвлечь узника разговором, тот сам попросил: – Спой опять, как ты Морану славил. Только тихонько! Сквара спел. – Правда, что ли, не врёшь, будто сам сложил? Сквара покраснел: – Кто дразнил, что врать не умею… – А ещё сочинить можешь? Сквара хотел ответить «куда мне», но вновь вспомнил Кербогу и сказал: – Попробовать можно… Космохвост открыл глаза, заулыбался, хищно, с предвкушением: – Я тебе напою. А ты слова думай. Ветер появился на другой день. Сначала мимо двери холодницы пробежал Лихарь. Сквара узнал шаги и немедленно повис на решётке. Ворота стояли, по обыкновению, открытыми, снегу накануне вывалило под самые стены. Лихарь торопливо вспрыгнул на беговые лыжи, проскочил под деревом Ивеня, унёсся в туман. Сквара проводил его глазами, вздрогнул, похолодел. – Что там? – спросил снизу Космохвост. – Лихарь во все ноги вон побежал… И другие во двор высыпали… Межеумки, старшие, Инберн… Рында сдавленно зарычал. Сквара оглянулся. – Не слезай, парень, – велел Космохвост. – Дашь знать, когда в ворота войдёт. Глаза у него блестели, как в лихорадке. Сквара судорожно вцепился в прутья, стал смотреть. Ветер шёл так, что туман перед ним сам собой разлетался в разные стороны, шарахался, словно в испуге. Лихарь, с пятнистым лицом, поспевал рядом, что-то говорил… Сквара сразу отвёл взгляд, его взяла такая тоска, что не захотелось даже злорадствовать. Ветер смотрел прямо перед собой и не слушал, что говорил стень. Спохватившись, Сквара оглянулся на Космохвоста: – Вошли, дядя… Пора? Тот напряжённо вслушивался: – Погоди… Ветер остановился посередине двора. Сбросил лыжи. Потом рукавицы с рук. Куда они улетели, Сквара не разглядел, только то, что даже Инберн не решился подойти к источнику с приветствиями. Было тихо и жутко. Лихарь стоял, опустив голову, красные пятна на лице то вспыхивали, то пропадали. Ветер произнёс очень негромко, но услышал весь двор: – К столбу! Сквара втянул голову в плечи. – Учитель… – одними губами выговорил Лихарь. Ветер не пошевелился. Стень отвернулся, пошёл, двигаясь, как деревянный. Пятна погасли на его лице, теперь оно было серым. Он встал у столба, почти касаясь лопатками. Опустил голову… Ветер кому-то кивнул. Подошли двое старших, такие же бледные и пришибленные, вытащили блестящие ножи, начали спарывать с Лихаря одежду. Перво-наперво в талую грязь упал ссеченный пояс. Двое резали и кромсали, хотя могли снять или заставить, чтоб снял. Задевали остриями живое. Бросали наземь измаранные кровью лоскуты. Лихарь только вздрагивал и молчал. |