Онлайн книга «Как бы волшебная сказка»
|
– Водолазы обшаривали пруды и озера, Тара. Это продолжалось целыми днями. Неделями. Да, даже спустя столько времени, думаю, мы должны поставить полицию в известность, не считаешь? Тара слушала его с мертвенно-бледным лицом. Внезапно Мэри вскочила с дивана, пузырь со льдом соскользнул на пол. – Прекрати! Прекрати! Все, что я знаю, – это что Тара вернулась домой на Рождество, это чудо, и я не хочу больше никаких разговоров об этом! Питер, ты можешь остаться и радоваться вместе с нами или убираться к своей семье. И кончим на этом. – С этими словами она рухнула обратно на диван. – Тебе не надо уходить, – мягко сказала Тара. – Это я должна уйти. – Нет, – возразил Питер. – Просто… Он не хотел говорить ничего больше, не в силах придумать, что бы такого сказать, что не было бы воспринято как прямое осуждение возмутительного и до сих пор не объясненного поступка сестры. Он заставил себя встать: – Слушайте. Мне нужно возвращаться. Дети. Рождество. Может, ты позже познакомишься с ними. Завтра. Что скажешь, пап, не хочешь завтра привезти Тару к нам? – Хорошая идея. Ты не против, Мэри? Никто не был против; не против потому, что это позволяло Питеру уйти сейчас. Питер направился к двери, Тара последовала за ним. Она снова крепко обняла его и, стоя спиной к Деллу и Мэри, искоса посмотрела на него, будто давая понять, что хочет сказать ему что-то, не предназначенное для родительских ушей. Он пожелал родителям счастливого Рождества. Потом грустно посмотрел на сестру: – Счастливого Рождества, Тара! – Боже мой! Счастливого Рождества, Питер! 3
Чтобы читать сказку, надо отождествлять себя с нею. У. Х. Оден [3] Уже начало смеркаться, когда Питер вошел в свою хибару. Дверь, разбухшую от сырости, по-прежнему заедало. С этим надо было что-то делать. Вот только он недавно уже разбирался с дверными петлями, из-за чего дверь теперь и заедало. Одно тянет за собой другое, обычно говорили у Мартинов. Что бы там ни происходило с Тарой, Питер всегда с удовольствием возвращался к себе, к кутерьме детей и собак, в дом, разваливающийся и постоянно находящий новые способы требовать починки. Ему нравилось видеть Джека и девочек, которые увлеченно возились на ковре с игрушками, какие занимали или волновали их в данный момент. Он, в отличие от Женевьевы, всегда спокойно воспринимал кавардак, который устраивали дети. Но Жен была его избавительницей. Творцом его спасения. Он отворил дверь в гостиную, и все подняли головы, оторвавшись от своих занятий. Жен с большими карими глазами и веснушчатым лицом, обрамленным непослушными темными кудрями; девочки, которые все были ее копии; собаки. Потом собаки вновь положили головы на ковер. – Ну что, видел ее? – спросила Жен. – Джек подстрелил крысу, – объявила Джози. Питер движением головы показал Женевьеве, чтобы она вышла на кухню. Та встала. – Вы собираетесь говорить о твоей сестре? – спросила Эмбер. – Ага, – ответил Питер. – Можно нам послушать? – Не. – Почему? – Ну, знаешь… Жен, объясни, почему им нельзя послушать. – Это больная тема для отца, – объявила Женевьева. – Он все расскажет вам о тете Таре после того, как поболтает со мной. – А мы подслушаем у двери, – сообразила Эмбер. – Ухо заболит, – откликнулся Питер. – Если подслушивать то, что не положено. – Чушь, – сказала Зои. – Не обращай внимания на папу. Женевьева закрыла за собой дверь и вышла с Питером на кухню. Они сели к столу, и она взяла его за руку: – У тебя такой вид, будто ты увидел призрака. – Мать и отец. Они сидят так, словно ни черта не случилось. Мы все думали, что ее уже нет в живых, а она заявляется через двадцать лет, и они: о, привет, выпей чаю с имбирным кексом. – Они, наверно, потрясены, Питер. Она что-нибудь сказала? Дверь во двор распахнулась, и с облаком холодного воздуха в кухню ворвался Джек: – Я крысу подстрелил! – Молодец! – Хочешь посмотреть? – Нет. Я тебе верю. Джек выглядел разочарованным: – Здоровенная. – Ты заходишь или нет? – спросила мать. – В любом случае закрой дверь. Или сюда, или обратно. – Захожу. Я замерз. – Где сейчас крыса? – спросила Женевьева. – Валяется на траве. – Брось ее в мусорный бак. – Я хотел подвесить ее снаружи. Знаешь, как у полицейских доска с фотографиями преступников. – Ни в коем случае! Брось ее в бак. – Что, брать ее голыми руками? Не хочу. – Просто возьми ее за хвост, – сказал Питер, – и швырни в бак. Ты убил, ты и убирай. Джек из обычного упрямства помедлил несколько секунд, прежде чем выйти убрать дохлую крысу. Питер закрыл за ним дверь. – Ну что? – спросила Женевьева. – Сказала, что путешествовала. – Где путешествовала? – Да выдумывает она все. Вернулся Джек и, направившись к раковине, устроил целое представление: бесконечно намыливал руки и тер их под струей горячей воды, пока они не заблестели. Родители молча ждали, когда он закончит. Питер с силой захлопнул дверь от уличного холода. – Ты что, в хлеву родился, тебя не учили закрывать за собой дверь, Джек? Джек заблеял по-овечьи. Женевьеве надоело ждать, когда Джек уйдет: – Почему ты так думаешь? – Поймал ее на парочке деталей. – Вы это о ком? – спросил Джек, вытирая руки посудным полотенцем. – Пользуйся полотенцем для рук, – сказала Женевьева. – Почему? – Потому что только что брал крысу. И посмотри, какую ты грязь оставил на полотенце. – Джек, позволь мне минутку поговорить с твоей матерью, ладно? – О нашей так называемой тете Таре? – Да, а теперь проваливай! И сними, к черту, обувь, прежде чем входить в гостиную. – Ты ее правда видел? – Джек!!! Когда они избавились от Джека, Женевьева спросила, как Тара объяснила свое исчезновение. – Никак. Мне не дали расспросить ее. Завтра они придут. Все трое. |