Книга Дело о неприкаянной душе, страница 73 – Сергей Садов

Парк представлял собой небольшой лесок, который по периметру застроили домами. Лесок же по какой-то причине пока не трогали. То ли почва там была слишком рыхлая для застройки, то ли еще что, но теперь он был как бы оазисом природы среди жилых домов. Впрочем, в основном дома здесь представляли собой частный сектор, и уж чего-чего, а зелени здесь хватало.

Лесок же спускался прямо к берегу небольшой речки, и в выходные он наполнялся людьми из нового города, которые выезжали, как они сами говорили, на природу. Странные у них понятия, у этих людей. Хотя мне до этого дела не было. Главным было то, что этот лесок идеально подходил для нас. Заросли скрывали от посторонних глаз. Деревья давали прохладу. Красота, в общем.

– Ну, давай быстрее, – поторопила меня Альена, плюхаясь на землю под могучим дубом.

– Быстрее, – передразнил я. – Тебе легко говорить, а я, между прочим, подобный фокус проворачиваю второй раз в жизни. А уж чтобы показывать еще кому-то, так и вообще первый.

– О, Эзергиль, я уверена, что у тебя получится! Ты у нас такой талантливый…

– Эй, лесть – это по моей части. А у тебя все равно не получается. Хочешь научу?

– Эзергиль!!! Хватит болтать! Делом займись!

– А вот это да, ты умеешь. Ругаешься классно.

– Эзергиль!!!!

– Молчу-молчу.

Я действительно замолчал. Но вовсе не потому, что меня попросили. Просто мне сейчас нельзя было отвлекаться. А так бы можно было еще поспорить.

Усевшись на корточки, я сложил ладони лодочкой и стал внимательно в них смотреть, отыскивая настроенный мной канал. Если бы не необходимость показывать события Альене, можно было бы все сделать гораздо проще. И главное, вовсе не обязательно было бы прекращать заниматься текущими делами. А так сиди теперь.

– Смотри внимательно. Сейчас я постараюсь настроить на тебя канал.

На моих ладонях появился и начал расти шарик, словно сотканный из света. Вот он вырос до размера футбольного мяча. Вот стал чуть побольше… Я развел руки и хлопнул в ладоши. Шар на миг стал зеркальным, а потом в нем появилось изображение того, что видел котенок.

– Уф. – Я вытер вспотевший лоб. – Думал, уже не получится.

– Какой же ты молодец, Эзергиль!

– Я знаю.

– Но очень нескромный, – тут же отозвалась Альена.

– Скромность? А с чем ее едят?

– Эзергиль! Дай послушать!

Я пожал плечами. Девчонки. Что с них возьмешь? Ведь сама начала. Однако она права. Я прислушался к тому, что говорили в комнате. А говорил, оказывается, Ксефон. Тоже мне Цицерон.

– И вы ему поверите? – патетично вопрошал он, стоя посередине комнаты с поднятой над головой рукой. Священник слушал его внимательно, а вот Ненашев Виктор Николаевич откровенно скучал и больше был занят тем, чтобы наладить диалог с сыном. Художник же, похоже, уже очнулся от потрясения и посматривал на Ксефона с откровенным интересом. Правда, не из-за его речей, как я понял, а из-за самого факта, что Ксефон – черт. – Он еще ни разу в жизни не сказал никому правды! Он обманывал всегда и всех.

О ком это он? Уж не обо мне ли?

– Так уж и всех? – вежливо поинтересовался отец Федор.

– Всех! Поэтому я и говорю, что я ваша единственная надежда в борьбе с ним. Только с моей помощью вы сможете одолеть его.

– Ты уже помог мне, – буркнул Алеша. – До сих пор не могу избавиться от твоих денег. – Он кивнул на чемодан с долларами, который принес его отец.

Ксефон развернулся к нему.

– Разве я велел тебе их тратить?! Тратил бы понемногу, и никто ничего не узнал бы!

– Я их вообще не тратил!

– Тогда как все в округе узнали, что у тебя полный чемодан денег?!

Ксефон и Алеша гневно уставились друг на друга.

– Это моя вина, – вдруг выступил отец Алеши. Он тяжело поднялся и подошел к сыну. Алеша сжался. Виктор Николаевич вздрогнул и остановился. Протяжно вздохнул и сел перед сыном на пол. Посмотрел на него. – Лешка… сынок… выслушай меня, прошу. Я не прошу прощения… знаю, что не простишь… Да и не заслужил я его. Просто выслушай. Боже мой, надо было вляпаться во все это, чтобы понять, каким дерьмом я был!

Я мельком взглянул на священника. Тот хмурил брови и кусал губы, внимательно наблюдая за Виктором Николаевичем. Что-то явно привлекло его в этой исповеди, но вмешиваться он не спешил. А когда попытался вмешаться Ксефон, то взглядом заставил его замолчать. Точнее, не взглядом. Он поднял руку, чтобы перекрестить Ксефона, и тот тут же проглотил все слова и поспешно отступил назад, испуганно косясь на священника. Видно, еще не забыл его касания.

– А тут еще издевательства этого… – При этих словах Ненашева священник нахмурился еще сильнее. – Я не знаю, как сказать… но… в общем, я с тобой. Я не знаю, чем смогу тебе помочь, но сделаю все… а… – Виктор Николаевич махнул рукой и поспешно поднялся, направившись к выходу. Пытаясь сделать это незаметно, он вытер слезы.

После его ухода в комнате на миг воцарилась тишина.

– Возможно, – несмело кашлянул Григорий Иванович, – я имею право знать, что тут происходит.

– А пусть вот молодой челове… э-э… пусть вот молодой черт нам все и объяснит. Мне вот тоже многое не ясно. И давайте, Ксефон… я правильно произнес ваше имя? Так вот давайте, Ксефон, начистоту, если мы хотим победить этого страшного Эзергиля.

Ксефон нахмурился. Потом кивнул.

– Ладно. А то вы наделаете дел от большого ума.

И все же Ксефон неподражаем. Если кого не оскорбил, то день прожит зря.

– Короче, это все наше школьное задание… – Ксефон довольно внятно изложил ту версию, что я ему подсовывал. И как теперь стараюсь затащить Алешу в Ад, чтобы получить сразу две души: его и его матери.

– А что, в Аду подобное в порядке вещей? – несмело поинтересовался художник. – Вы действительно воруете души?

– Да кому ваши души нужны! – хмыкнул Ксефон. – Вы и сами их нам несете. Вот еще, воровать. А здесь просто дело принципа. Самый простой способ выполнить работу. Все нормально.

Ну конечно! Раз самый простой способ, значит, я обязательно по нему пойду. Ню-ню. Только вот Ксефон забыл, что я не идиот и понимаю, что самый простой путь не значит лучший.

Тут, на миг отвлекшись от занимательной болтовни Ксефона, я обнаружил, что в комнате нет Алеши. Котенок мирно дремал на кресле, а самого мальчика не было. Эй, так нечестно!!! Я так не играю! Почему он не взял котенка?! Но, оказывается, не один я заметил отсутствие Алеши. Это обнаружил и священник, хотя его, похоже, исчезновение мальчика ничуть не встревожило. Он только с тревогой посматривал на дверь. Ксефон же продолжал что-то монотонно бубнить по поводу моего коварства, когда дверь открылась и в комнату вошел Алеша с отцом. Мальчик хоть и продолжал сторониться отца, но уже не шарахался от него в сторону. А Виктор Николаевич смотрел на сына так, как обычно смотрят на очень хрупкую и дорогую вещь, которую чуть сожмешь и расколешь. Было видно, что ему хочется поговорить, но он боится разрушить только-только наметившийся контакт.