Онлайн книга «Гарольд Храбрый»
|
— Всякое случается, Ваше Величество, — опустил взгляд старик. — Случается... — не отступал Гарольд. — И всё же что-то тут не укладывается в моей голове. Вот скажи, о чём они говорили там — в Гефсиманском саду? Пока с ними не было Иуды. Не молчали же всё время. — Сие нам не ведомо, — уклончиво ответил отец Альдред. — То-то и оно, что не ведомо, — кивнул король. — А ведь это были последние часы. Неужели ты веришь, что ученики могли уснуть? После всего, что сказал им Учитель. — Вы правы, — задумчиво проронил прелат, — уснуть было трудно. — А потом, когда пришли стражники, — они молча разошлись. Тебе не кажется всё это странным? — Не знаю, что и ответить, государь. Ваш разум, стремясь к истине, ломает привычные каноны. — Я не люблю ходить проторёнными тропами... — пожал плечами Гарольд. — Тебе не приходило в голову, что апостолы могли и не поведать нам всей истины. Слишком слаб наш разум. — Вы удивительно прозорливы, Ваше Величество, — многозначительно произнёс священник. Он поддел рукава сутаны и закончил: — Они не могли поведать о многом, ибо во многом знании сокрыты многие печали. — Если знание открывают недостойному? — поднял брови Гарольд. — Именно, государь, — подтвердил отец Альдред. — Да они и не ведали всего. Высшая истина доступна лишь Создателю. И Иисусу... Но и ученики успели познать многое. Поэтому на Тайной вечере Иисус открыл им сокровенное Имя Бога. Его доверяют лишь лучшим из посвящённых. — А кто определяет, можно ли доверить? — уточнил король. — Бог, — прозвучало в ответ. — Стало быть, недостойный человек никогда его не узнает? — Никогда, Ваше Величество... Появлялись и ещё будут появляться лжеучителя, претендующие на знание. Но сокровенное Имя Бога они не узнают никогда. — А раз так, то ученики предать не могли! — убеждённо воскликнул Гарольд. — Избранные Богом не предают... Выходит, Иисус повелел им сделать это? Уберегал? — Уберегал, государь, — кивнул прелат. — Они должны были нести в мир Слово Божье. — Так, так, так. А Иуда? Он-то по-настоящему предал? — Он предал. Но не так, как люди это понимают... Иисус ни от кого не скрывался. Иуда предал его в душе. Он носил сундук с деньгами и был жаден и корыстен. Ему не дано было проникнуться светом истины, исходившей от Учителя. — Поэтому Иисус и удалил его с Тайной вечери? Чтоб он не узнал Имя Бога? — Да. — Иисус не боялся смерти... — размышляя вслух, откинулся на спинку кресла Гарольд. — И знал, что ученики не предадут... О чём же он просил Бога?.. Не о Иуде ли? — Не думаю... — покачал головой архиепископ. — Хотя... Как его ни суди, а Иуда был близок Учителю. — Вот. Вот... — Всегда сидел подле него. Как друг... Или брат... — произнеся последнюю фразу, архиепископ спохватился и настороженно взглянул на короля. — Как друг... Или брат... — эхом отозвался Гарольд, опуская глаза. Он молчал, оглаживая бороду, а архиепископ переживал, ругая себя за то, что напомнил королю о брате. В этот момент Гарольд поднял взор. — Если говорить по совести, — негромко произнёс он, — Иуде было не просто. Все ученики не от мира сего, а он обычный. Если б он отринул золотого тельца и поднял взор к небу, то и тысячи других могли бы сделать это... Но он предал... И Иисус понял, что время ещё не настало. Так? — Так, государь, — с грустью подтвердил священник. Гарольд пристально взглянул на него и неожиданно спросил: — А если б Иисус пришёл сейчас? — Думаю, было бы то же самое, — не задумываясь, ответил архиепископ. — Как ни прискорбно это сознавать. — Ия того же мнения... — произнёс король и с горечью добавил: — Отчего мы не хотим слышать? И видеть?.. Не потому ли, что вера усложняет жизнь? — Усложняет, государь. Тем, кто привык жить лишь для себя, — вздохнул священник. — Иным она открывает дорогу к счастью. — А без неё его не познать? — Многие пробовали... Ни у кого не получилось... Коль нарушает законы мироздания — приходится держать ответ. Услышав последнюю фразу, Гарольд нахмурился, поднялся и прошёл к окну. Он постоял там несколько мгновений, затем возвратился на место, опустил голову и о чём-то задумался. — Святой отец, — вновь обратился он к архиепископу, — меня не оставляет одна мысль. Она гложет меня и днём и ночью... Гарольд прервался, не решаясь продолжить, лицо его напряглось, в глазах засветилась неизбывная тоска. Старик понял, что король хочет поговорить о наболевшем, и поспешил прийти на помощь. Мягко взглянув на него, он негромко произнёс: — Вы имеете в виду вашу злополучную клятву, Ваше Величество? Гарольд сокрушённо кивнул и сдавленно ответил: — Её... И всё, что случилось потом... — У вас не было выбора, — развёл руками священник. — Тут я с тобой не согласен, — покачал головой король. — Выбор есть всегда... — Вас принудили дать клятву! — стоял на своём архиепископ. — К тому же вы не знали, что под покрывалом спрятаны Святые Мощи. Да и на клятвопреступление вы пошли лишь в интересах родины. Ведь так? — Отчасти, святой отец, только отчасти... — вздохнул король. — Столкнувшись С подлостью и коварством, я действительно думал только о родине, — продолжил он после секундной паузы. — И дал клятву, зная, что нарушу её и тем самым спасу свой народ от владычества норманнов. — Вот видите, — улыбнулся прелат. — На вас нет вины. Бог милостив, он поймёт и простит вас. — Он-то, может, и простит... — согласился Гарольд. — А что делать мне? Продолжать лгать? — Кому, Ваше Величество? — не понял старик. — Самому себе... — Но в чём ваша ложь?! — воскликнул архиепископ. — В попытке оправдать честолюбивые помыслы! Кто заставлял меня по возвращении надевать корону?! — Так решил Высший Совет... — Решил... — поморщился король, — идя навстречу моему желанию... — Не только вашему... — начал было старик. — Именно моему! — перебил его Гарольд. — Ведь я мог стать регентом при юном Этелинге, — с горечью продолжил он. — И обезоружил бы тем самым Вильгельма... Но я не устоял перед соблазном. Ухватился за корону! И навлёк беду на свой народ, поставив его на край пропасти... Он встал и заходил по залу. Священник растерянно молчал. — Я готов ответить за свои грехи! — воскликнул Гарольд, возвращаясь на место. — Но почему ни в чём не повинные люди должны страдать из-за одного честолюбца? |