Онлайн книга «Юность Барона. Книга 1. Потери»
|
– И где же сей отчет? – У меня, с собой. – Так давай его сюда. Что ты, в самом деле, кота за яйца тянешь? Иващенко выудил из папки утренний кудрявцевский отчет и переадресовал Томашевскому. – А почему от руки? Ни хрена же не разобрать? – проворчал тот и с интересом углубился в содержимое документа. Некоторое время спустя он оторвал глаза от бумаги и небрежно бросил: – Я тебя более не задерживаю. Отправляйся к железнодорожным милиционерам, и чтоб не позднее завтрашнего утра материал был у Синюгина. – А? Э-ээээ?.. – А отчет Кудрявцева покамест побудет у меня… * * * Так совпало, что к служебному входу в Русский музей Володя с букетом, а Людмила с пакетами подошли одновременно, хотя и с разных сторон. – Володя? Здравствуйте. Вот уж кого не… – День добрый, Людмила. – Вы как тут очутились? – Да вот неожиданно образовался отгул. И я решил, не откладывая в долгий ящик, приступить к обязанностям подшефного. – Ах, вот оно что! И правильно сделали… Ой, какие цветы красивые! Это, наверное, Леночке? – Вам обеим. – Понятно. Что-то вроде аванса? – Вовсе нет. Просто цветы. – Хорошо, пусть будет просто. Идемте… К немалому разочарованию Кудрявцева, в подсобке, куда его завела Самарина, Елены не оказалось. Тем временем Людмила, азартно предвкушая умопомрачительную интригу, забрала с подоконника пустую трехлитровую банку, сходила с ней в туалет, набрала воды и, вернувшись обратно, не без умысла водрузила букет на рабочий стол подруги. – Так, Володя: я пойду поищу Ленку, а вы пока здесь посидите. Вон альбомы наши полистайте, там есть довольно редкие издания. Если захочется курить – пепельница в шкафчике. Самарина прошла к двери, распахнула ее и… …едва не лоб в лоб столкнулась с Еленой, на которой по-прежнему был надет ужасный, стираный-перестираный, штопаный-перештопаный унифИрменный халат. Углядев через плечо подруги сидящего в каморке Кудрявцева, та ойкнула и отшатнулась. Окончательно прибрав инициативу к своим рукам, Людмила решительно выскочила в коридор, плотно прикрыла за собой дверь и возбужденно зашептала: – Слава богу! А я уж было отправилась тебя разыскивать… Хм… Ленка, а чем это от тебя так… пахнет? – Не пахнет, а воняет! Дерьмом! Которое я убирала в твоем запаснике. – Никак опять фановую прорвало? Да я этих сантехников лично, своими руками придушу! Ладно, времени на разговоры нет! Дуй в душ, а я его пока соответствующим образом обработаю. – Чего ты сделаешь? – Володю подготовлю. К твоей персональной экскурсии. – А почему к моей? – слабо запротестовала Елена. – Это была твоя идея, вот сама и проводи. А у меня работы непочатый край. В том числе – по твоей милости. – Дурища ты, Ленка! Неужели ты до сих пор не поняла, что он не за картинами, а к тебе пришел? Вон какой букет приволок. Заметь, не мне – тебе на стол поставил. Короче, давай бегом! Деморализованная стремительным натиском подруги, Елена покорно поплелась по коридору. – Что, так и пойдешь? – А как надо? – Погоди… Самарина занырнула в подсобку и через пару секунд возвратилась с сумочкой Лены и с одним из раздобытых в ДЛТ свертков. – Держи, моську подкрась. А вот это наденешь. – Что это? – Вот словно чувствовала, помимо чулок кофточку новую прикупила. Давай-давай, мойся-переодевайся. А мы тебя здесь ждем… Фффу, Ленка, ну как же от тебя воняет! – Да, но… – И никаких «но»! * * * Внимательнейшим образом ознакомившись с отчетом Кудрявцева, Петр Семенович незамедлительно затребовал на ковер Синюгина. То был большой, грузный человек с гладко обритым, лоснящимся черепом. Холеное лицо его, с отвислыми щеками и тяжелыми мешками под глазами, несло на себе отпечаток сытости и самодовольства. Словом, Синюгин являл собой типичного представителя «кабинетного оперативного работника», звезд с неба не хватающего, зато старательно подбирающего чужие упавшие. А уж сколько таковых в управлении «упало» в период чисток 1937–1939 гг., лучше не вспоминать. Как пелось в покамест малоизвестной широким кругам песне, «навеки умолкли веселые хлопцы – в живых я остался один» [17] … – …Завтра Иващенко передаст твоим, Ван Ваныч, орлам на доследствие материалы по Сортировочной. Ты в курсе за эту историю? – В общих чертах. – Валентин Сергеевич склонен думать, что там имели место быть техническая неисправность и ошибка работника депо. Но лично МНЕ кажется, не все так просто. Знаешь, как это бывает? Всё вышло случайно, хотя на самом деле так и планировалось? – Виноват. Яне вполне… э-э-э-э… – Синюгин скорчил гримасу, должную, по его мнению, отображать мучительную работу мысли. Томашевский гримасу считал и внутренне ругнулся. Болезненно припомнив, что с сидящим напротив выдвиженцем тонкие намеки не срабатывают. Тут надобно разжевывать предельно конкретно. – Есть информация, что к этому ЧП, более смахивающему на диверсию, может быть причастен инженер-путеец Алексеев. Вот этот самый. Читай где подчеркнуто. Старательно шевеля губами, Синюгин прошелся по выделенному тексту. Не постигнув сути, он невольно перекинул взгляд в начало документа, намереваясь добрать информацию из «шапочного» зачина, но Томашевский эту уловку решительно пресек: – Отставить! Прочее тебе пока знать необязательно. – Виноват. – Короче, в ближайшее время нужно брать этого инженера. Равно как сцепщика Истомина и дежурившего в тот день механика мастерских Штильмана. И уже здесь, у нас, поработать с этими железнодорожниками плотнее. Как говорится, гуртом и батьку мутузить сподручнее. Последняя фраза была произнесена хоть и цинично, но зато вполне откровенно. – А-а-а?.. Э-э-э… Сцепщик, механик – оно понятно. Но вот… – Откровенности начальства Синюгин не оценил. Точнее – не распознал. – А что там за… информация? Я к тому, что Алексеев вроде как не имеет прямого отношения к Сортировке? – Алексеев числится по железнодорожному ведомству с 1918 года, – едва сдерживаясь, на пальцах начал раскладывать Томашевский. – Следовательно, за эти годы был знаком с огромным количеством обслуживающего технического персонала – как нынешнего, так и бывшего. Равно как досконально знает местные тонкости и нюансы. Включая посты охраны и пути подхода-отхода к станциям. Смекаешь, куда клоню? |