Онлайн книга «Юность Барона. Книга 1. Потери»
|
«Вот на нее, строго на эту березку и пойду. А там – будь что будет!» Юрка зажмурился и сделал первый шаг… Второй… Третий… * * * – …Твою ж дивизию! Как его туда занесло?! – Думали сохатый, а оказалось – больной. На всю голову. – А ведь дойдет, язви его в душу, ей-богу, дойдет! – Дуракам счастье, – равнодушно пожал плечами Битюг… * * * …Добравшись до спасительной березки, Юрка рухнул в снег и зашелся в близком к истерике не то хохоте, не то плаче. И тут громом среди ясного небо жахнуло: – Эй, пацан! Тебе что – жить надоело? Юрка испуганно вскинулся, но уже в следующую секунду облегченно выдохнул, увидев перед собой двух мужиков в тулупах и ушанках, один из которых рассматривал его с явным добродушием. Двух РУССКИХ мужиков! – Я говорю: какого хрена ты на минное поле потащился? – повторил вопрос «добродушный».—Здесь кругом, специально для таких дураков, фрицы табличек наставили. – У него, наверное, в школе двойка была. По немецкому, – насмешливо предположил второй. – Дяденьки, а вы кто? – Встречный вопрос: а кто ты? Ты откуда здесь взялся, весь такой запорошенный? – Я из Ленинграда. Иду. – Из Ленинграда? – посерьезнев, переспросил Митяй. – А не врешь? – Нет. – Чегой-то я сомневаюсь, – вынес свое суждение Битюг– До Питера отседова верст эдак под сотню. Я уже молчу за линию фронта и тылы немецкие. Так что давай не заливай тут, шкет!.. – Я правду говорю. – Сколько тебе лет? – Четырнадцать… Осенью будет. – Ну-ну Документы есть? На этот вопрос Юрка ответил не сразу. Потому как из всех документов у него сейчас имелись лишь захваченная из дому семейная фотография да обнаруженное в кармане Гейки чужое, непонятного происхождения, удостоверение. – Есть. – Покажь. Делать нечего – Юрка достал и протянул Гейкину корочку тому, что поприветливей. – Лощинин Василий Иванович. Учащийся ленинградского ФЗУ № 33,– прочитал Митяй и удивленно покачал головой: – Ну и ну, чудеса, да и только. Слушай, учащийся Лощинин, а вот взрыв минут пять назад – это шо такое было́? – Это друг мой. Подорвался, – с болью пояснил Юрка. – Мы с ним вместе… из Ленинграда… почти три дня шли… – М-да… Вот ведь как, язви его, бывает. Такой путь проделать, чтоб под конец… – Мы не знали, что здесь… Не видели никаких табличек. – А куда шли-то? – В Москву. Битюг расхохотался: – Слыхал, Митяй? Похоже, у него двойка не только по немецкому, но и по географии. – Нормально у меня. По географии, – обиделся Юрка. – На самом деле, Битюг, похоже, парни, сами того не ведая, неведомый нам черный ход из Ленинграда сыскали? – Я ж про то и толкую – дуракам счастье. – М-да… И чего прикажешь с тобой делать, Василий Иванович? – Дяденьки, а вы… вы партизаны? – Не-а. Мы эти, как их… санитары леса, – хмыкнул Битюг. – Возьмите меня с собой, а? Пожалуйста! – Так ведь, паря, как ни крути, других вариантов, похоже, все едино нет. – Брось, Митяй! На фига нам сдался этот фабзайчонок [38] ? Самим скоро жрать нечего будет. И вообще: может, он того… засланный? – Сам ты… засланный, – оскорбился Юрка. – И добавил сердито: – Вам еще только будет. А в Ленинграде уже давно – нечего. – Ладно, Васёк. Доставим тебя к командиру, а там пусть Трофимыч сам решение принимает. Опять же за коридор, вами найденный, доложить надобно. Это важно… Всё, братцы, двинули. А то морозец, язви его, совсем залютовал. – А как же?.. – Юрка нерешительно оглянулся на целину– Надо как-то его… забрать оттуда… похоронить? – Ну ты выдал, пионЭр! Нет, конечно, если есть охотка – смотайся, притащи. А мы тебя с Митяем здеся обождем, покурим. «Добродушный» сочувственно приобнял Юрку за плечи: – Мертвым, Васька, им все равно – где лежать и как лежать. Уж тебе-то, ленинградцу, не знать? Все, уходим. Пока наша Дуська, застоявшись, окончательно в сосульку не превратилась… * * * – … Такие дела, брат Васька! Знаешь, а я ведь порой – нет-нет да и вспоминаю того паренька. – Какого паренька? – Приятеля твоего. Что на том проклятущем поле лежать остался, с оторванными ногами. Никогда его не видел, но, подишь ты, является. – Вспоминаешь? Но почему? – Закрадывается порой такая, язви ее, шальная мысля, что, послухай мы с Битюгом тебя в тот раз, в самом деле вытащи и похорони его по-человечески, может, оно бы и со мной как-то по-другому, иначе сложилось? – В каком смысле? – Оно, конечно, глупость, но… Может, мои, будь они неладны, клешни отхваченные – это как бы кара мне? Оттуда, свыше? За собственной душонки червивость? – ВОТ ОН, голубчик! Сидит, пивко лакает. Я тебе где ждать велела? Заслоняя солнце, грозной тенью над однополчанами нависла крупная, не самой приятной наружности тетка с сердитым лицом и бесконечно усталыми глазами. На изгибе правой руки ее висела туго набитая кошелка с торчащими хвостиками зеленого лука. То была она – Мегера. Во всей своей монументальности. – Зинуля, не шуми! – стушевавшись, взялся оправдываться Митяй. – Представь, боевого товарища встретил! Двадцать лет не виделись! Вот решили, чисто символически, отметить, так сказать. – А поумнее ничего придумать не смог? Боевого товарища! Ты посмотри – сколько ему и сколько тебе, старому хрычу! – Тетка оборотилась на Барона и прожгла укоризненным: – А вам, молодой человек, должно быть стыдно. Ему же врачи категорически запретили пить! Барон виновато развел руками, молча поднялся с асфальта, отряхнул брюки. – Всё продала, Зинуля? – поспешил сменить тему Митяй. – Одна кошка с трещиной оказалась. – Разрешите взглянуть? – Пожалуйста, – Мегера нашарила в кошелке глиняный брак, сердито сунула в руки Барону. – А сколько стоит? – Три рубля. – Я возьму. – Даже не думай! Если в самом деле нравится, так забирай. Считай, подарок тебе. |