Онлайн книга «Счастливо оставаться!»
|
– Ну и что, что гусь. Мне что гусь, что петух – разницы никакой. Все равно понимаю. И сестру вот твою понимать научила. – Да-а-а? – задохнулся Вовик от зависти. – Да. Поэтому Трифон ее и не щиплет никогда. – Меня, баба, научи, – смиренно попросил внук. – Тебя? – переспросила Полина Михайловна. – Тебя, Вова, не могу, потому что ты обманщик и разбойник. А обманщиков и разбойников гуси не любят, особенно тех, которые в людей камнями кидают. Вот скажи мне, Вова, почему тебя Трифон ущипнул? – Он ногу в забор сувал, – подсказала Оля ответ брату. – Я ногу сувал. – А зачем ты, Вова, ногу к гусям совал? Мальчик молчал, впрочем, ответы его бабушку особенно и не интересовали. – А что ты, Вова, пока ногу совал, Трифону говорил? Внук наморщил лобик, пытаясь вспомнить, и неуверенно выдавил: – «Гуся-гуся» его звал. – А знаешь ли ты, Вова, что нельзя Трифону говорить «гуся-гуся»? – Почему? – еле слышно промолвил мальчик. – А потому, Вова, – Полина Михайловна начала говорить с использованием восходящей интонации, – что Трифон не простой гусь. – А какой? – Вовик зачарованно смотрел на бабушку. – И не гусь это, Вова, вовсе. Не гусь, а заколдованный принц. Глаза мальчика округлились. Полина Михайловна продолжала: – И заколдовала его злая ведьма. И сказала ему: «Быть тебе гусиным королем, пока не полюбит тебя простая девушка». – Олька, что ли? – задохнулся от неожиданности Вовик. – Может, Ольга. А может, и не Ольга. Только, Вова, кого ущипнет гусиный король, тот превратится в серого гуся. Ну, если повезет, может быть, в белого. – Бабонька, – с тоской заскулил мальчик. – Не хочу я в гуся, ни в серого, ни в белого. – А что делать? – грустно спросила Полина Михайловна и помолчала минуту. – Впрочем, есть, Вова, одно средство. – Какое, баба? – воскликнул мальчик. – Простое, Вова, средство. – Дальше Полина Михайловна продолжала вещать замогильным голосом. – Если до заката солнца успеешь исправить свой обман, может быть… – Учительница начальных классов грустно посмотрела на обалдевшего от ужаса внука. – Может быть, и не превратишься в гусака. Главное, вовремя успеть. – Олька не лазила к гусям, – выпалил Вова и посмотрел бабушке в лукавые глаза. – Я ногу сувал сам. Камень бросил… я. Полина Михайловна еле сдерживала улыбку. – Вот так вот, Вова. Жди теперь, когда солнце сядет. Вовик трубно заревел, зашмыгал носом, отчего у Оли у самой защипало в носу, и ей безумно стало жаль своего младшего брата. Она даже погладила его по белобрысой голове и, как сумела, подбодрила: – Не реви, Вовка. Может, и не станешь ты гусем. – А вдруг стану? – А хочешь, узнаем? – поспешила на выручку Полина Михайловна. – А как? – горевал Вова. – А вот схожу сейчас к Трифону и узнаю, – предложила бабушка, остро почувствовавшая необходимость охладить не на шутку разыгравшееся воображение своего внука. – Иди, баба, – взмолился Вовка. – Иди скорее. Полина Михайловна медленно поднялась со скамейки и чинно направилась в сторону загона для гусей. Вовик следил за бабушкой глазами, не забывая всякий раз отмечать про себя, что пока еще день и солнце не село. Полина Михайловна немного постояла у загона, наблюдая за передвижениями ни о чем не подозревающего Трифона. Гусак выгнул шею и по-хозяйски направился к забору. Прямой взгляд статной женщины ему не понравился, и Трифон взмахнул крыльями, сопровождая угрожающий жест агрессивным шипением. Полина Михайловна ничуть не стушевалась, вошла в загон и остановилась. Трифон, словно раздулся, призывно загоготал и, покачиваясь, продолжил движение вперед. Посетительница не растерялась, резко выбросила вперед руку, расставив пальцы рогаткой прямо напротив красных глаз гусака, и громко шикнула: «Ш-ш-ш». Трифон отступил. Полина Михайловна, не отводя от гусака глаз, попятилась, толкнула калитку и только потом повернулась к Трифону спиной. Дети, не отрываясь, наблюдали за бабкиной вылазкой, отчего Ольга хихикнула, а Вовка преисполнился немыслимой гордости. Нетерпение клокотало в нем. – Ну, давай, – просительно приговаривал он. – Ну, давай, баба, иди скорее уже. Полина Михайловна словно почувствовала настроение внука и интуитивно прибавила шаг. Вовка не выдержал и заорал: – Ну что? Баба! Что Трифон сказал? Полина Михайловна приложила палец к губам. Вовик заерзал, но кричать больше не стал, дожидаясь того момента, когда бабушка предстанет прямо перед ним. – Ну что, Вова? Мальчик побледнел. – Быть тебе человеком. Но чтоб это было в последний раз. Так передал Трифон. – А мне Трифон ничего не передавал, бабулечка? – полушутя-полусерьезно поинтересовалась Оля. – Передавал, Олюшка, передавал, что любит тебя и ждет, но тоже просил не драться, а то ему тоскливо будет. Ольга зарделась, а Вова посмотрел на сестру с нескрываемым уважением. Полина Михайловна, довольная произведенным эффектом, долго задерживаться не стала. Поцеловала внучку в многострадальный нос, Вовика добродушно чмокнула в щеку, пригласила на воскресный обед по поводу «без повода» и выдвинулась в сторону дома. Оттуда доносился переливчатый смех Ираиды и, если прислушаться, не менее веселое кухонное звяканье. Свекровь вошла в дом, но дальше прихожей проходить не стала, увидев в открытую кухонную дверь, как Степан жадно пытается обнять накрывающую на стол Ираиду. «Господи, – подумала Полина Михайловна, – зачем им дети? Они сами как дети: все не наиграются!» – Ира. Ира! Невестка выглянула из кухни с выражением досады на раскрасневшемся лице. – Вы чего стоите там, мама? Проходите, обедать сейчас будем, – по-родственному скомандовала Ираида. – Нет, Ира. И не проси: проходить не буду, домой пора. А ты детей-то отпусти, Ира. Ни к чему им в бане-то до ночи сидеть. – Хозяин – барин, – не удержалась Ираида Семеновна, чтобы не съязвить. – Не барин, Ира, а ба-ры-ня, – не осталась в долгу свекровь, но, поймав пристальный взгляд сына, стушевалась, поняв, что тому ее ответ не по нраву. – Дело твое, Ира, не обижайся, а только держать детей взаперти непедагогично. – Ну-у-у, – протянула невестка. – Мы педагогических институтов не кончали… Степан, почувствовав, что диалог двух горячо любимых им женщин заходит в тупик, решил разрядить атмосферу и примиряющим тоном добавил: |