Онлайн книга «Счастливо оставаться!»
|
– Ну ты идешь, что ли? – Иду, – ответила себе под нос Тамара и сползла с пенька. Виктора среди обедающих не было. Мальцева не на шутку встревожилась, но виду не показала и обрушилась на стул рядом с дочерью. – Чем сегодня угощают? – нарочито весело спросила она Марусю. – Рассольник, – буркнула девочка, допивая материнский компот. – И вино… Хочешь, возьми мое, – щедро предложила она матери. – Не хочу… – Не хочешь – как хочешь, – любезно проворковала Машка, плотоядно взглянув на стакан с компотом, сиротливо стоящий напротив того места, где обычно располагался ее отец. – Дай-ка мне, Мария Викторовна, тарелку, – попросила Мальцева, половником размешивающая в кастрюле рассольник. Машка протянула тарелку и презрительно переспросила: – Ты что же? Папу ждать не будешь? – Почему же не буду? Буду. Просто разолью, чтобы немного остыл. – Ты же не любишь, когда холодное. – Зато ты любишь. – Я рассольник не буду, – категорически отказалась Маруся. – А что ты будешь? – Второе. – А что на второе? – Не знаю. – А вдруг на второе – рассольник? – поинтересовалась Мальцева. – Этого не может быть, – высокомерно изрекла девочка и таки передвинула к себе отцовский стакан с компотом. Тамара в долгу не осталась: – Ты что же, дорогая, не будешь ждать па-а-апу? – Буду, – уверила ее Машка и пригубила компот. – А почему же тогда… – Я просто попробовала, – объяснила непонятливой собеседнице Маруся и вернула ополовиненный стакан на место. – Понятно… Принесли второе: на фаянсовой тарелке горделиво возвышалось куриное крыло, экономно смазанное майонезом. – Не буду, – замотала головой Машка и допила остатки отцовского компота. – После трех стаканов я бы тоже не смогла, – поддержала ее мать. – Предупреждаю: ужин в восемь, холодильник пустой, на пляже есть нечего, в кафе не пойдем. – И не надо, – легко согласилась девочка, отчего в материнском сердце зашевелилась тревога. Так уж сложилось, что голод и Маруся являли собой категории несовместимые. – Ну не надо, так не надо, – внешне легко согласилась Мальцева и с деланым энтузиазмом начала опорожнять тарелку, с тоской поглядывая на горделивое крыло той, которая когда-то именовалась курицей. «Цыпленок бройлера первой категории», – мысленно произнесла Тамара и сразу же представила себе сиреневатые скользкие трупики, запаянные в целлофан. Некоторые тушки имели имена собственные: «Чудо-бройлер», «Золотой Петушок», «Курочка Ряба». В выборе имени никто гендерного подхода не придерживался, поэтому цыплята мужеского полу вполне могли поэтично называться «Ряба». Поданная на обед курица, очевидно, была беспризорницей, активно передвигающейся по миру: настолько жилисто и твердо выглядело ее крыло. Беспризорников в семье Мальцевых не обижали, поэтому курица осталась неприкосновенной. – Может быть, папе возьмем? В номер? – робко предложила Машка. – Пусть живет… – отмахнулась Тамара. – Па-а-апа? – Курица! – Мама, – назидательно напомнила девочка, – она дохлая! – Кто-о-о? – Курица. – Вот именно. Поэтому, если ты хочешь видеть своего отца живым и здоровым, оставь ее на месте. Машка хотела было предложить покормить котят, но вовремя сжалилась над питомцами и, дабы избежать соблазнов, решительно отодвинула от себя тарелку. – И шо же? Вы есть ни будити? – поинтересовалась официантка. Тамара отрицательно покачала головой и начала выбираться из-за стола. Это получилось не сразу: от тревоги за мужа Мальцева потеряла координацию и пару раз завалилась на скрипящий от старости стул… На выходе из столовой образовалась небольшая пробка. Виной тому стало колесо инвалидной коляски, застрявшее в полу, прорезанном огромными щелями. Сидящая в коляске женщина тревожно мычала и била скрюченными руками по подлокотникам. Сопровождающая ее волонтерша тщетно пыталась высвободить злополучное колесо, отчего коляска содрогалась, а сидящая в ней натужно выворачивала шею и закатывала глаза. Зрелище было жуткое. Тамара бросилась было на помощь, но этим повергла женщину-инвалида в еще большее беспокойство и вынуждена была отступиться. Из глубины столовой бежали официантки, крикливо сетуя на отсутствие мужиков. – Да что это такое! – возмутилась Тамара и, опустившись на корточки, резко дернула колесо вверх. Больная замычала и обметанным ртом выдула слюнные пузыри. – Не надо! – крикнула Мальцевой волонтерка и вытерла рукавом стекающий со лба пот. Маруся, сжавшись от ужаса, смотрела на женщину-инвалида, ее спутницу и ползающую по полу мать. – Что стоишь?! – гаркнула Тамара. – Беги! Позови кого-нибудь из мужчин… Машка выскользнула из столовой и понеслась к пансионату. Она готова была бежать хоть на край света, лишь бы не видеть это перекошенное судорогой лицо с выпученными фарфоровыми глазами. «Ужас! Ужас! Ужас! – орала внутри себя девочка. – У-у-у-жас-с-с!» Не помня себя от страха, Машка пролетела мимо отца и взвилась по лестнице, ведущей к стеклянным дверям пансионата. – Маруся! – крикнул ей вслед пропавший папаша и вскочил в дверь следом за промелькнувшей дочерью. – Скорее! – голосила девочка у ресепшн и пинала ногой кафедру. – Что ты кричишь? – поинтересовалась Вета и на всякий случай поправила «муравейник» на голове. – Та-ам! Та-ам! Ма-а-ама! – Что с мамой? – поддавшись общей панике, заорал Виктор. – Она не мо-о-ожет! – Что-о-о-о?! Что-о-о не может?! – Мальцев схватил визжащую дочь за плечи и начал трясти. – Ни-че-о-о не может! – обнадежила его Машка и отчаянно заревела. – А-а-ах! – разом обмяк Виктор Сергеевич и схватился за сердце. – Па-а-апа! – пришла Марусина очередь пугаться до беспамятства. – Па-а-апочка! Холл пансионата стремительно наполнялся публикой, утомившейся от бессобытийного отдыха и потому жаждущей драматических зрелищ. В первые ряды было не пробиться: вокруг «осиротевшей» семьи Мальцевых образовалось плотное кольцо сочувствующих. – Ай-я-я-я-й… – зацокал Заур над ухом раскрасневшейся от волнения Веты. – Все-таки бэ́да… Услышав слово «бэ́да», женщины всхлипнули и предложили усадить обмякшего Виктора Сергеевича на диван. |