Книга Сандро из Чегема. Книга 2, страница 90 – Фазиль Искандер

– Я же говорил, – сказал Котик, блестя глазами, – что все хорошо кончится.

– Как можно! – сказал большой сван, стоявший рядом с ним. Он слышал слова Котика, исполненные доброжелательности, и сам, стараясь сделать для меня что-нибудь приятное, добавил: – Между прочим, он княжеского происхождения.

– Да, знаю, – сказал я, и в самом деле испытывая приятность от его княжеского происхождения, – Мелиани.

– Да, Мелиани, – подтвердил большой сван.

– Мелиани, Мелиани, – зашелестели остальные. Мы взяли в руки стаканы. Оба шофера, взяв по куску хлеба и сыра, стали закусывать, показывая, что пить не собираются. Андрей тоже было заартачился, и товарищ его из Москвы быстро убрал протянутую к стакану руку.

– Что ты делаешь, – тихо сказал ему Котик по-абхазски, – сейчас обидятся.

– Прошу извинить, ребята, – сказал Андрей, обращаясь к хозяину и морщась от неловкости, – просто я неважно себя чувствую.

– Пей, – сказал хозяин, голосом показывая, что ему сейчас некогда вдаваться в подробности. Андрей взял стакан. Московский друг проворно последовал его примеру.

– Твой хвост меня просто смешит, – сказал Котик по-абхазски. Он любил Андрея и ревновал его к московскому другу.

– Прошу тебя, оставь его в покое, – ответил Андрей и опять сморщился.

– Давайте подымем! – провозгласил хозяин, отсекая лишние разговоры.

– За удачную дорогу, за наше знакомство, за то, чтобы никто ни на кого не обижался. Тем более карабинчик на месте, – добавил он для ясности.

– Как можно, – сказал я, и все выпили. Стараясь не дышать, я вытянул стакан. После этого несколько раз незаметно выдохнул, чтобы поменьше запаха оставалось во рту. Все равно, как только вдохнул воздух, почувствовал такой запах, как будто мне затолкали в рот целый куст бузины. Такой уж это напиток, и тут ничего не поделаешь.

Но, может быть, именно поэтому сразу захотелось есть, и хлеб с сыром показались очень вкусными. Хозяин разлил по второму стакану. Оба шофера, взяв по куску хлеба и сыра, отошли к другой машине. Гено что-то коротко сказал жене, и она ушла домой, а через минуту вернулась с двумя бутылками.

– Зачем? – сказал Котик, хотя глаза его маслянисто заблестели. Сыр был жирный, и после этой отравы есть его с хлебом было просто наслаждение. Хлеб этот, видимо, шоферы из города завозят.

Мы подняли по второму стакану.

– За хозяина этого дома, за чудесное сванское гостеприимство, за вечных хозяев этих вечных гор! – сказал Котик и выпил свой стакан.

– Спасибо, дорогой! – сказал большой сван и выпил.

– Спасибо от имени вечных хозяев и вечных гор, – сказал второй сван и выпил.

– Гмадлоб, – сказал хозяин по-грузински и выпил.

Товарищ Андрея подождал, пока Андрей подносил стакан ко рту, и, убедившись, что другого пути стакану не будет, выпил свой. Все выпили, и всем еще сильней захотелось есть жирный сванский сыр с белым хлебом.

Между тем над этими вечными горами появилась полная луна и, несколько смущаясь, что застала нас за этой трапезой, стала подыматься в небо. Так один мой знакомый, не успеешь где-нибудь рассесться с друзьями, появляется, вооружившись своей смущенной улыбкой.

– Тебе туда, – сказал Гено и кивнул в сторону реки. Там, за рекой, на пологом склоне, был расположен нарзанный городок: балаганчики, шалаши, палатки самодельного крестьянского курорта. Где-то в середине городка подмигивал костер.

Выпили еще по одному стакану. Араки тем хороша, что любая закуска после нее кажется божественной. И вот сначала пьешь, чтобы еда сделалась божественной, а потом и араки улучшается, но все-таки божественной никогда не делается.

– Слушай, – вдруг вспомнил сван, что сидел рядом со мной, – это правда, что знаменитый эндурский тамада Бичико лопнул, когда хотел перепить Сандро Чегемского?

– Я слыхал, – сказал я, – только что-то трудно поверить, что человек может лопнуть.

– Да, да, может, – подтвердил большой сван.

– А сам Сандро что говорил? – спросил сван, что сидел рядом со мной.

– Я знаю эту историю, я могу рассказать, – сказал Котик.

– Дядя Сандро говорит, – начал я, чувствуя неожиданное воодушевление и не понимая, что хмелею, – когда дошли до двенадцати стаканов и тот их выпил и послал по кругу…

– Но ни один не смог выпить, – вставил Котик, – кроме дяди Сандро.

– Кое-кто выпил по шесть-семь стаканов, – уточнил я, пытаясь восстановить какую-то уплывающую деталь рассказа, – а дядя Сандро выпил десять стаканов.

– Ему еще только два стакана оставалось, – зачем-то уточнил Котик.

И вдруг я забыл какую-то тонкость – что, собственно говоря, помешало дяде Сандро выпить эти два стакана? Я остановился, чувствуя, что нарастает неловкое молчание.

– Очень интересно, – сказал Гено, разливая в стаканы араки.

– Ты про музыку не забудь, – напомнил Котик. Ай да Котик!

– Тут вся соль в музыке! – обрадовался я и все вспомнил.

– При чем музыка? – сказал большой сван и придвинул к себе свой стакан.

– Тонкая политика, – сказал сван, что сидел рядом со мной, и тоже придвинул к себе свой стакан. И вдруг я опять все забыл, видно, переволновался с этим хранителем лесов.

– У дяди Сандро оставалось два стакана, – вмешался Котик, радуясь, что я забыл продолжение, – и он почувствовал, что выпитое стоит у горла, что дальше просто некуда пить…

– Так бывает, когда слишком много выпьешь, – подтвердил большой сван.

– Еще хуже тоже бывает, – сказал Гено.

– И тут ударила музыка! – вдруг вспомнил я все.

– Любимая лезгинка Бичико, – подхватил Котик, – и Бичико бросился танцевать. Он сделал один круг, и вдруг раздался такой звук, как будто барабан лопнул. Он упал и умер. У него что-то внутри лопнуло.

– Здесь тонкая политика, – повторил сван (что когда-то давным-давно сидел со мной в одной машине, а другой сван пытался отнять у меня карабин), – наверное, ваш Сандро договорился с музыкантами.

– Вполне возможно, – сказал Котик.

– Вообще, когда много выпиваешь, танцевать нельзя, – назидательно сказал большой сван.

– Вот эти стаканы подымем, – сказал Гено, – тем более танцевать не собираемся…

Мы выпили по стакану, а потом еще по одному. Гено хотел послать жену за новой бутылкой, но большой сван и Котик решительно, при молчаливом одобрении жены, воспротивились.

Мы распрощались, и ребята вместе со своими попутчиками расселись по машинам. Завели моторы, и, пока вторая машина задним ходом выезжала на дорогу, Гено неожиданно вырвал из кармана пистолет и дал в воздух несколько прощальных выстрелов. Из машин раздались радостные крики.